ваш муж сумеет прийти на опознание?
— Боюсь, — скрипуче рассмеялась Джуди, — идти придется мне. Джонни как увидит покойника, мигом в обморок хлопнется. А я — терапевт, так что ко всякому привыкла. Я позвоню Алексу — путь пока останется у друзей, и матери — возможно, она сумеет посидеть с Тоби. Наверное, вам надо, чтобы я отправилась в морг немедленно?
— Конечно, — согласно кивнула Донован. — Чем скорее, тем лучше. Если это она, нам придется обыскать ее комнату, осмотреть вещи.
С Тоби на руках Джуди пошла проводить Донован до двери:
— Если это Иоланда, вы расскажете мне, как все произошло?
— Мы пока еще и сами не знаем, — уклончиво ответила Донован. — А вы, случайно, не нашли никакой записки?
— Вы имеете в виду предсмертной? — Джуди растерянно взглянула на Сэм. — Я гляну еще раз у нее в спальне. Когда я заходила туда вчера, ничего такого не заметила. Иоланда даже «до свидания» не сказала, когда уходила. Вы думаете, она могла покончить с собой?
— Нам и это пока неизвестно, миссис Эверетт. Прежде всего требуется установить личность погибшей.
25
Тарталья оставил Уайтмена у канала — ждать подкрепления из Барнса и местных патрульных. Когда полицейские подтянутся, Дэйв начнет поиски свидетелей в домах вдоль канала. Доверяя опыту Салливана, отправной точкой Тарталья определил восточную сторону туннеля Мэйда. Он очень надеялся, что догадки капитана правильны.
Расследование убийства редко когда идет по плану. Даже в самых простых, на первый взгляд, делах происходят взлеты и провалы, самые неожиданные повороты и загогулины, а уж в запутанных!.. Преступление на канале поставило Тарталью в тупик. Срезанная прядь волос означает, что убийца — Том. Но почему он вдруг избил девушку? Почему при всей своей осторожности рискнул оставить свою ДНК? Чем дольше Тарталья ломал над этим голову, тем, казалось, дальше была разгадка.
Утешала мысль, что и у Стил пока ничего не получается. Он был уверен: первое, что она сделает, узнав о преступлении, — кинется за помощью к Кеннеди. Пройдет минута, самое большее пять, после его звонка, думал Тарталья, и она, конечно, наберет номер Кеннеди. Что бы там между этими двумя ни происходило, но неразлучны они прямо как сиамские близнецы. Вот уж для Кеннеди будет раздолье! Тарталья представил, как тот самоуверенно расхаживает по кабинету Стил, потоками изливая всякую бредятину с видом Господа Бога. Только чтобы спастись от его речей, Тарталью так и подмывало рассказать Стил о том, чему он стал свидетелем у ее дома. Но какой смысл? Он уже обкатал в голове все «за» и «против» и понял: она ни за что ему не поверит.
Себе он признавался, что немного побаивается ее. Стил такая хладнокровная и бесстрастная! Корниш тоже не то чтобы белый и пушистый, но, по крайней мере, хорошо знаком и потому предсказуем — со всеми его мелкими чудачествами и глупым тщеславием. В сравнении с Кэролин он почти что обаяшка. Тарталья считал, что у Стил обаяния не больше, чем у робота. Он опасался ее непредвиденной реакции и до сих пор не выбрал подходящего момента рассказать, что узнала Донован от Николы Слейд о тайном любовнике Мэрион. По его мнению, с остальными жертвами Гарри Энджела связывала лишь тень подозрения, но вот в убийстве, а не самоубийстве Мэрион Спир — Тарталья не сомневался в этом — он точно фигурировал. Но Марку хотелось, чтобы сначала рассеялись густые клубы высосанных из пальца домыслов Кеннеди, а уж потом он попробует убедить Стил позволить ему еще одну атаку на Энджела. Но пока не известны результаты вскрытия трупа, найденного в канале, нет смысла даже и пытаться. Очень хотелось бы верить, что новости от Фионы Блейк поступят в ближайшие сорок восемь часов.
Больше всего Тарталью тревожило, что он перестал полагаться на свою интуицию, ему даже казалось, он лишился полицейского чутья. В деле все было так темно и запутано, и он снова, в который уже раз, от всей души пожалел, что рядом нет Кларка. Тот бы мигом сообразил что к чему. И никто, кроме него. Больница Святой Марии находилась всего в двух шагах от Мэйда-Вейл, и Тарталья решил заскочить наудачу. А вдруг Кларк сумеет пообщаться с ним? А заодно недурно взять передышку от Барнса, хотя бы до утра. Есть надежда, что к утру Кеннеди из участка уберется.
— Я думала, что если меня загипнотизируют, то я стану как робот и примусь откалывать нелепые номера. Показывают же в телешоу, — призналась Донован.
— Да это так, спектакль, — усмехнулся Адам Залески. — Люди, которых вызывают на сцену, то сбрасывают с себя одежду, то прикидываются, будто они — цыплята. Они так поступают, потому что им этого хочется. Я не могу заставить тебя сделать то, чего ты сама не желаешь.
Они сидели за столиком в баре, на первом этаже Польского клуба, недалеко от офиса Залески в Южном Кенсингтоне. После второго сеанса гипнотерапии он пригласил Донован выпить. Адам произвел на Сэм впечатление, он ей даже понравился, и она не сумела ответить отказом. В конце концов, разве можно винить за то, что ей хочется иметь личную жизнь? У нее так мало возможностей познакомиться с человеком, который не работал бы в полиции!
Зал с потолком высотой в двадцать футов и огромными окнами, смотрящими на Империал-колледж, представлял собой экстравагантное смешение стилей: тут и там угадывались вкрапления моды шестидесятых и семидесятых, а рядом — люстры, огромные зеркала в резных рамах и потускневшая позолота. Атмосфера навевала воспоминания об эпохе, давно прошедшей и пышной, и была какой-то не совсем английской. Проглядывали кое-где и признаки убогости: ковер и шторы отдавали дешевым отелем, словно в последнее время не хватало денег на поддержание высоких стандартов декора. Фоном звучали мягкие джазовые мелодии, зал был заполнен почти до отказа, и говорили тут все по-польски. Если бы не вид из окна, то Донован легко могла бы вообразить, что она где-то за границей.
Залески уговорил ее выпить водки и заказал какой-то особый сорт, настоянный на рябине. Заплатить за себя он ей не позволил: он тут на своей территории. Хотя годами Адам был ненамного старше Сэм, в его поведении присутствовал старомодный шарм, казавшийся Сэм очень привлекательным.
— На первом сеансе я прекрасно осознавала, что ты говоришь, — призналась Донован, — но сегодня я словно уплывала куда-то, слышала тебя будто во сне. А сейчас чувствую себя на редкость хорошо отдохнувшей, прямо не верится.
— Моя гипнотерапия немного напоминает погружение в транс, — объяснил Залески, — хотя на самом деле ты пребываешь в состоянии обостренного восприятия. Я обращаюсь напрямую к твоему подсознанию.
Официант принес на серебряном подносе две рюмки, полные прозрачной жидкости. Адам поднял рюмку и чокнулся с Сэм:
— Na zdrowie! Что означает — «твое здоровье».
— Твое здоровье!
Прежде Сэм никогда не пила чистой водки и теперь опасливо сделала первый глоток. Водка оказалась ледяной, тягучей и совсем не противной, как она ожидала.
Адам опрокинул рюмку одним махом.
— Вот как полагается пить водку, — с улыбкой сказал он. — На первый раз я прощаю тебе ошибку.
Донован отпила еще, покатала водку во рту, чтобы прочувствовать вкус во всей его полноте. Вкуснее, чем спиртное, которое покупаешь в супермаркете. Теперь она понимает, почему водка — сама по себе удовольствие.
— А зачем мне надо было надевать наушники, когда ты меня гипнотизировал?
— Я использую методику под названием нейро-лингвистическое программирование, сокращенно НЛП. Всякие научные подробности тебе ни к чему, а суть в том, что наушники позволяют максимально сосредоточиться, сконцентрироваться. Так что слышишь ты только мой голос и мои слова.
