силой. Перспектива дотрагиваться до нее, а уж тем более тащить на руках совсем его не прельщала.

— У тебя есть вода? — через минуту пробормотала она. — Пожалуйста…

За кого, интересно, она его принимает? За хреновую вьючную лошадь?

— Воды нет, — покачал головой Том. Тут его осенила идея. — Есть бренди. Ну, коньяк, понимаешь? — По-испански «коньяк», вспомнил он, звучит так же, как по-французски. Он вынул большую серебряную фляжку, когда-то принадлежавшую его деду, и поводил у нее перед лицом, одаривая ее самой теплой и шикарной из своих улыбок. — Хочешь? Тебе станет получше.

Улыбка — или перспектива выпить — сработала, и Иоланда медленно кивнула.

— Минуту. Мне здесь ничего не видно.

Том отошел к самому берегу канала, оглянулся, открутил колпачок, извлек из внутреннего кармана плаща маленький пластиковый пузырек и опрокинул все его содержимое во фляжку. Позорище, конечно, портить отменное бренди, но другого способа нет. К счастью, ГГБ не имеет вкуса. Вернувшись, Том присел рядом с Иоландой на корточки, снял овальную чашку со дна фляги и щедро плеснул бренди. Бережно поднес бренди к ее губам. От первого глотка Иоланда поперхнулась, закашлялась и вскрикнула. Бренди огнем обожгло ей рот. Но, похоже, пришлось по вкусу: взяв чашку в руки, она в несколько глотков осушила ее.

— Еще?

Девушка покачала головой, вцепившись в чашку, как будто вся ее жизнь зависела от этой посудины. Том осторожно отлепил от чашки ее пальцы и вытряхнул оставшиеся капли на землю. На чашке остались ее отпечатки, не забыть бы как следует вымыть ее, когда вернется домой. А пока что он обтер чашку носовым платком и приладил на дно фляжки, а фляжку засунул в карман. Пора действовать. Он проделывал несколько экспериментов с ГГБ на себе и знал: если принять его в соединении с крепким алкоголем, эффект наступает очень быстро, а уж у такой маленькой и тощей девушки, как Иоланда, тем более.

— Мы должны идти, — наклонился он над ней.

— Ты вызывать полицию, да?

Она снова привалилась к стене и, похоже, приготовилась остаться тут на всю ночь, если понадобится.

— Конечно. Но не сейчас. Здесь нельзя оставаться. Это опасно. Опасно!

Он повторил слово, надеясь внедрить в ее сознание всю важность быстрых действий.

— Думаешь, они вернутся?

С радостью отметив тревогу у нее в глазах, Том кивнул.

Он следил, как она медленно, с трудом, поднимается на ноги. Обхватив себя руками, Иоланда привалилась к стене, чтобы не упасть, закрыла глаза и застонала. Опасаясь, как бы она не грохнулась в обморок или ее не вырвало, Том отступил. Через минуту девушка собралась с силами, сделала несколько неуверенных шажков, ноги у нее тут же подкосились, и Иоланда упала, сильно стукнувшись коленками об асфальт. Том понял, что ей придется помогать; от одной мысли, что до нее придется дотронуться, его наизнанку выворачивало. Схватив девушку за руку, он рывком поднял ее на ноги:

— Шевелись же, Иоланда! Ты можешь!

— А куда мы идем?

— Обратно в паб.

— В паб?

— Ну да. Там тебе помогут.

Девушка кивнула, будто бы соглашаясь: да, это вполне разумно, — и тяжело уронила голову ему на плечо, доверяя Тому вывести себя на пешеходную дорожку. От нее воняло рвотой и бренди, но придется потерпеть.

Сотню метров они одолевали, как показалось Тому, целый час. Он взглянул на нее, когда они проходили под фонарем, и с отвращением увидел, что она обслюнявила ему весь рукав. Наверняка еще и кровью вымазала. Чертова маленькая сучка! Что она себе позволяет? Том попробовал освободиться, но Иоланда вцепилась в его руку намертво, наваливалась на него, хихикала. Начинал действовать ГГБ. Придется поддерживать ее, иначе она свалится в воду и загубит ему всю игру. Утром необходимо избавиться от верхней одежды, что крайне досадно. Да ладно, оно того стоит, убеждал он себя. Его игра стоит любых хлопот и затрат. Уж он постарается, чтоб так оно и было.

Когда они повернули, Том увидел паб, его освещенные окна отражались в черной воде. Оттуда совсем недалеко до машины, однако Том сомневался, что Иоланда сумеет одолеть даже такое расстояние. Она что-то бормотала себе под нос по-испански, глаза закрылись, голова моталась из стороны в сторону. Он крепко обхватил ее руками и все тащил вперед, не давая свалиться. Она висела на нем мертвым грузом, он уже устал. Видимо, нужно взять ее на руки и дотащить до машины. Если кто и увидит их, то решит, что девчонка пьяна или больна, а он помогает ей добраться до дому. Черт, сейчас по улицам слоняется чересчур много полицейских, и он не может позволить себе такой риск.

Том огляделся, прикидывая, как действовать дальше, и заметил на полпути к пабу небольшой пешеходный мост. Над водой он поднимается не слишком высоко, ну да ладно, сойдет. Все лучше, чем ничего. Когда он потянул девушку, понуждая шагать дальше, та выскользнула из его рук и свалилась на землю как куль с тряпьем, тихонько постанывая. Так, девка уже «улетела». Слишком быстро. В бешенстве Том понял: придется все-таки брать ее на руки и нести. Покрепче обернув ее бедра влажными лохмотьями юбки, он поднял девушку на руки и отправился в короткое путешествие до мостика. И чего это они всегда, черт их побери, такие тяжеленные? Помоги ему боже, если он столкнется еще и с девкой в шесть футов росту!

Том отшагал уже почти полпути, когда услышал звяканье и, обернувшись, увидел велосипедиста: он приближался к ним по дорожке. Нет, ну надо же! Только этого не хватало! Он поставил Иоланду на ноги, прислонив для устойчивости к железным перилам, крепко обнял и, наклонившись, поцеловал. Почувствовал на губах кровь и рвоту, и его затошнило. Том выжидал, прислушиваясь, и спустя, как ему показалось, целую вечность различил удаляющееся шуршание шин и тихий звук звоночка теперь уже далеко впереди: велосипедист стремительно удалялся от них.

Том выпрямился, сплюнул в воду и вытер рот рукавом. Все еще поддерживая Иоланду, посмотрел в небо. Только несколько небольших тучек, небо почти чистое, звездное. Кожу стало покалывать. Он уже совсем близко, этот момент… Хотелось потянуть время, запомнить предощущение… Луна стояла высоко в небе, и, когда она миновала реденькую завесу облака, свет ее ярко, театральным прожектором осветил мостик. Том посмотрел на Иоланду: глаза крепко закрыты, дыхание почти неразличимо. Она уже совершенно не понимает, что происходит вокруг. Лунный свет придал ее коже диковинный синевато-белый оттенок, девушка выглядела безжизненной куклой.

Кровь у него гудела, Том едва сдерживал себя. Он уже почти там. Почти. Осталось еще только одно. Том достал из кармана старые портновские ножницы своей бабки. Уложил голову Иоланды себе на плечо, будто убаюкивая ребенка, и одним движением срезал длинную густую прядь. Потом убрал вместе с ножницами в карман. Ну вот, он готов. Том приподнял девушку, усадил на перила лицом к себе, крепко удерживая за предплечья, чтоб не кувыркнулась раньше времени в воду. Голова у нее свалилась вперед, упали, закрывая лицо, волосы. Не так. Ему необходимо видеть ее лицо. Том уложил ее затылком себе на руку, откинул волосы и впился в нее взглядом, сдерживая себя из последних сил. Ему требуется запечатлеть этот образ у себя в мозгу. Она такая безмятежная и тихая, такая неподвижная. Как сама смерть.

Приливом нахлынуло возбуждение, он прикрыл глаза и несколько раз глубоко вздохнул. Мелькнуло мимолетное воспоминание: жара и сад в самом цвету. Острый сладкий аромат кружит голову. Левкой, или то была гардения? Аромат пьянил. Все как в тот, последний, раз. Том снова глубоко вздохнул в экстазе страстного томления. Через мгновение он приоткрыл глаза и снова взглянул на нее. Прилила кровь, волна жара опалила его. Медленно ослабляя хватку, он следил, как Иоланда опрокидывается через перила. Содрогнувшись, он судорожно набрал в грудь воздуха и снова закрыл глаза. Раздался всплеск.