- Покажи ей, кто в этом доме главный.

- А кто у нас главный?

- Ты, конечно. Ты знаешь, как я к тебе отношусь, а о папе и говорить нечего - он в тебе души не чает.

- Это пока я была единственной дочкой, а теперь нас будет две. Но совет принят! Я ей, самозванке, устрою веселую жизнь!

- Устрой, моя радость, устрой. Только без рукоприкладства - этого папа не поймет. Ты просто постарайся сделать так, чтобы ей самой захотелось вернуться обратно в Псков, к белым церквам и синим куполам.

- Точно! Так я и сделаю! А сейчас пойду звонить ребятам. Приглашу их к себе, может, и они что- нибудь хорошенькое посоветуют. Кстати, у нас хоть мороженое в доме-то имеется?

- Конечно.

- Ореховое?

- По-моему, еще осталось. Но об этом не беспокойся: я схожу на кухню и проверю и, если его мало, съезжу и куплю.

- Может, еще пирожных прихватишь, Жанчик? И пепси банок шесть. Заодно. Если тебе не трудно, конечно.

- Ну что ты, дорогая! Можешь быть абсолютно спокойна, зови своих подружек.

- Жанчик, ты золото!

- Не зови меня Жанчиком, сколько раз я тебя просила!

- Не буду. Пока, Жанчик! - Изобразив в дверях поцелуй, Юлька убежала к себе.

За ней поскакал Прыгун. В дверях бесенок скорчил издевательски умильную рожу и послал воздушный поцелуй бесу Жану:

- Пока, Жанчик!

Жан плюнул ему вслед, но не попал.

- Как ты мне усложняешь жизнь, мерзкая девчонка! - прошипела Жанна, когда за Юлькой со стуком закрылась дверь. - Да еще вот-вот вторая появится! Непредвиденное осложнение, блин!

Жанна одним прыжком взлетела на свою роскошную постель под черным балдахином и заколотила по ней длинными ногами.

- Не-на-ви-жу! - простонала она, скрипя зубами и зарываясь лицом в черные подушки.

- Ничего, хозяйка, ничего, - сказал Жан, присаживаясь на край постели и поглаживая плечи Жанны шершавой черной лапой, - мы это непредвиденное осложнение общими усилиями как-нибудь устраним. Церковниц нам в доме не надо!

- Жан, я-то имею дело с двумя осложнениями, а не с одним!

- Опять тебе Юлька на нервы действует?

- Ну да. Мало того, что я должна изображать нежнейшую любовь к ней, заниматься ее проблемами, так еще вдобавок я - ведьма второй категории! - должна ехать покупать этой дурехе и ее гостям пепси и пирожные!

- И съездишь, лапочка, и купишь, и ничего с тобой не случится. А когда станешь мадам Мишиной и полноправной хозяйкой в доме, вот тогда и покажешь обеим сестричкам, кто в доме главный! - «А главный-то в доме - я!» - подумал при этом Жан.

- Ты прав, Жанчик.

- Не называй меня Жанчиком! - кокетливо просипел Жан.

Жанна кинула в него подушкой и рассмеялась.

- А ловко ты сунул на экран эту картинку вместе с Юлькиной фотографией. Где ты ее взял?

- Там же, в кабинете у Мишина. Это открытка, которую ему теща прислала. Я ее запустил, чтобы затуманить изображение: опасался, что Юлька себя узнает на экране, ведь это была ее прошлогодняя фотография.

- Ну что ты, у нее бы на это мозгов не хватило. «Какая противная! Вся в веснушках!». Умереть можно от смеха, какая дурочка у меня будет падчерица.

- Две падчерицы, - поправил Жан.

- А это мы еще поглядим! Мне и одной-то много… - И Жанна запустила в него второй подушкой, да так удачно, что она пролетела сквозь беса.

К вечеру в комнате Юльки дым стоял коромыслом. Дыму напустил единственный допущенный на совет мальчик, Юрик Сажин. Приглашенные девочки, Гуля Гуляровская и Кира Лопухина, не курили. То есть курить-то они, конечно, умели, современные были девочки, но сейчас их больше привлекали пирожные и мороженое. Девочки сидели в креслах вокруг столика со сладостями, Юрик устроился на диване.

А в углу комнаты сидела другая компания, ребятам не видимая: тут бес Прыгун принимал своих гостей. Гости были один другого краше. Юрика сопровождал бес по прозвищу Нулёк, похожий на мартышку с горделивой петушиной головой на плечах, а с Кирой и Гулей явились две бесовки, и об этих дамах стоит сказать особо.

Гулина бесовка Брюха была безобразна до тошноты. Она имела облик, среди бесов считавшийся оригинальным: Брюха была похожа на огромный розовый живот на поросячьих ножках с губастым ртом посередине. Жирная поверхность этого живота была усеяна огромными прыщами, имевшими способность превращаться в крохотные сонные глазки: иногда этих глазок было великое множество, иногда - ни одного. Зато огромный рот оставался всегда, а из него то и дело высовывался толстый красный язык с сизо-серым налетом. Этим языком бесовка Брюха слизывала прямо со спины Гули испарения ее обжорства. Бесовка была постоянно голодна, и поэтому Гуле приходилось почти беспрерывно что-то жевать. Поскольку головы как таковой у Брюхи не было, интеллектом она не блистала, а дабы это скрыть, старалась употреблять как можно больше сленга. Она и подопечную тому же учила.

Зато бесовка, явившаяся с другой девочкой, Кирой, издали могла бы показаться ослепительной красавицей. Но только издали! Это была ожившая и увеличенная в сто раз кукла Барби, ее так и звали - Барби, то есть Барбара, или по-русски - Варвара, что значит «язычница». Именно потому, что Барби-«язычница» в точности повторяла облик знаменитой куклы. Ее неподвижные холодные глаза, мертвые белые волосы, росшие из головы пучками, чудовищно длинные руки и ноги с неестественно крохотными ступнями и ладошками производили жуткое впечатление. Бесовка Барби с трудом передвигалась на своих негнущихся ногах, напоминая оживших мертвецов из фильмов ужасов.

Сегодня бес Прыгун угощал гостей изысканным ужином из кипящей ненависти, четырежды проваренной, но так и не переваренной обиды и отлично настоявшегося коварства. На десерт были поданы холодное высокомерие и большая миска мелких пакостей. Словом, Прыгун принимал гостей с поистине бесовским шиком, дамы и Нулёк были в полном восторге.

Юлька уже успела рассказать своим гостям, какое «непредвиденное осложнение» вот-вот появится в доме.

- А вот я пока как бы не врубилась, чем эта, типа, сестра может тебе помешать по жизни? - задумчиво жуя третий эклер, спросила Гуля, крупная полная девочка с такими светлыми ресницами и бровями, что их как бы и вовсе не было. - Объест она тебя, что ли?

- У тебя одно на уме, - усмехнулась Кира, стройная как прутик, уже год как начавшая следить за своей фигурой девочка-блондинка с большими карими глазами. Кира была девочка серьезная, умная, с огромной силой воли. У Ки-ры была настоящая большая цель в жизни - она собиралась стать фотомоделью. Ради этой цели она себя во всем ограничивала, ни в чем пощады себе не давала, и за такую целеустремленность ее уважали все подружки, а больше всех толстенькая Гуля, не умевшая себе ни в чем отказать. За весь вечер Кира позволила себе только половинку песочного пирожного и шарик мороженого, а теперь потягивала пепси через соломинку - одну банку на весь вечер, не больше!

- Конечно, она ее объест самым натуральным образом, - усмехнулся Юрик. - Только не сейчас, а в будущем. Отгрызет от мишинского наследства ровно четверть.

- Не врубаюсь, почему только четверть? - удивилась Гуля.

- А ты считать умеешь? Половина достанется Жанне, а другую половину разделят сестры.

- Фильтруй базар, Юрка, дядя Митя жив-здоров! - попыталась его урезонить Гуля.