– Вы научились делать все три реверанса?

– Еще бы: я упражняюсь вот уже целый год.

– А платьев – Его можно сшить за два дня.

– У вас есть крестная?

– Через час она будет здесь.

– В таком случае, графиня, предлагаю вам договор.

– Какой?

– Вы больше не будете напоминать мне об этой истории виконта Жана с бароном де Таверне?

– Значит, мы приносим в жертву бедного виконта?

– Вот именно.

– Ну что ж! Не будем больше говорить об этом, сир! День представления?

– Послезавтра.

– Час?

– Десять часов вечера, как обычно.

– Обещаете, сир?

– Обещаю.

– Слово короля?

– Слово дворянина.

– По рукам, государь!

Графиня Дю Барри протянула королю свою изящную ручку – Людовик XV коснулся ее В это утро весь замок почувствовал хорошее расположение духа своего господина: ему пришлось уступить там, где он давно уже и сам решил уступить, но зато выиграть в другом: значит, победа за ним. Он даст сто тысяч ливров Жану – с условием, что тот отправится проигрывать их на воды, в Пиренеи или в Овернь. Это будет выглядеть как ссылка в глазах Шуазеля. Бедняки получили луидоры, карпам досталось печенье, а росписям Буше – комплименты.

Хотя король плотно поужинал накануне, завтрак он съел с большим аппетитом.

Между тем пробило одиннадцать. Подавая королю, графиня поглядывала на часы, которые, как ей казалось, шли слишком медленно.

Король соблаговолил приказать, чтобы графиню де Беарн, когда та приедет, проводили прямо в столовую Кофе уже был подан, выпит, а графиня де Беарн все еще не появлялась.

В четверть двенадцатого во дворе раздался стук копыт пущенной в галоп лошади.

Дю Барри встала и выглянула в окно.

Со взмыленной лошади соскочил курьер Жана Дю Барри.

Графиня вздрогнула, но, так как она никоим образом не должна была выказывать волнения, боясь перемен в расположении духа у короля, она отошла от окна и села рядом с королем.

Вошла Шон с запиской в руке.

Отступать было некуда, нужно было прочесть записку.

– Что это у вас, милая Шон? Любовное послание? – спросил король.

– Разумеется, сир!

– От кого же?

– От бедного виконта.

– Вы в этом уверены?

– Убедитесь сами, сир.

Король узнал почерк и, подумав, что в записке может идти речь о приключении в Ла Шоссе, сказал, отводя руку с запиской:

– Хорошо, хорошо. Мне этого достаточно. Графиня сидела, как на иголках.

– Записка адресована мне? – спросила она – Да, графиня.

– Король позволит мне?..

– Конечно, черт побери! А в это время Шон расскажет мне «Ворону и Лисицу».

Он притянул к себе Шон, напевая самым фальшивым, по словам Жан-Жака, голосом во всем королевстве:

Над милым слугою утратила власть я, Меня покидают веселье и счастье..

Графиня отошла к окну и прочитала:

«Не ждите старую злодейку, она говорит, что обожгла вчера вечером ногу и не выходит из комнаты. Можете поблагодарить Шон за ее столь своевременное появление вчера: именно ей мы всем этим обязаны: старая ведьма ее узнала, и весь наш спектакль провалился.

Пусть этот маленький оборванец Жильбер, который всему причиной, благодарит Бога за то, что ему удалось сбежать, не то я свернул бы ему шею. Впрочем, пусть не отчаивается: когда я его отыщу, еще не поздно будет сделать это Итак, подводим итоги. Вы должны немедленно выехать в Париж, и там мы начнем все сначала.

Жан».

– Что-нибудь случилось? – спросил король, заметив внезапную бледность графини.

– Ничего, сир. Это известие о здоровье моего шурина.

– Надеюсь, наш дорогой виконт поправляется?

– Ему лучше, сир, благодарю вас, – ответила графиня. – А вот и карета въезжает во двор.

– Это, конечно, карета графини?

– Нет, сир, господина де Сартина.

– Куда же вы? – спросил король, видя, что Дю Барри направляется к двери.

– Я оставляю вас одних и займусь своим туалетом, – ответила Дю Барри.

– А как же графиня де Беарн?

– Когда она приедет, сир, я буду иметь честь предупредить об этом ваше величество, – сказала графиня, судорожно сжав записку в кармане пеньюара.

– Итак, вы покидаете меня, графиня, – сказал, тяжело вздохнув, король.

– Сир! Сегодня воскресенье: бумаги, подписи, бумаги…

Приблизившись к королю, она подставила ему свои свежие щечки, и на каждой из них он запечатлел звонкий поцелуй, после чего она вышла из комнаты.

– К черту подписи! – сказал король – И тех, кому они нужны. Кто только выдумал министров, портфели, бумаги?

Едва король договорил, в дверях, противоположных той, через которую вышла графиня, появились и министр, и портфель.

Король издал еще один вздох, гораздо более тяжелый, чем предыдущий.

– А, вот и вы, Сартин! – произнес он. – Как вы точны!

Это было сказано с таким выражением, что трудно было понять, похвала это или упрек.

Господин де Сартин открыл портфель и приготовился извлечь из него бумаги.

В эту минуту послышалось быстрое шуршание колес на посыпанной песком аллее.

– Подождите, Сартин, – проговорил король и подбежал к окну. – Что это, графиня куда-то уезжает?

– Да, сир.

– Значит, она не ждет приезда графини де Беарн?

– Сир! Я могу предположить, что графине наскучило ждать и что она поехала за ней.

– Однако, если эта дама должна была приехать сюда утром…

– Я почти уверен, что она не приедет, сир.

– Как? Вам и это известно, Сартин?

– Сир! Чтобы ваше величество были мною довольны, мне необходимо знать почти обо всем.

– Так скажите же мне, Сартин, что случилось?

– Со старой графиней, сир?

– Да.

– То же, что и со всеми, сир: у нее некоторые затруднения.

– Но в конце концов приедет она или нет?

– Гм-гм! Вчера вечером, сир, это было намного более вероятно, чем сегодня утром.