– Знаете, сир, – проговорила графиня, скорее задетая, нежели польщенная поэтическим посланием, – мне кажется, господин де Вольтер хочет с вами помириться.

– Напрасный труд, – заметил Людовик XV. – Этот разбойник все разгромит, если возвратится в Париж Пускай отправляется к своему другу – моему кузену Фридриху Второму. С нас довольно и Руссо. А вы возьмите эти стихи, графиня, и подумайте над ними на досуге Графиня взяла листок, свернула его в трубочку и положила рядом со своей тарелкой.

Король не спускал с нее глаз.

– Сир! – заговорила Шон. – Не хотите ли глоток токайского?

– Его прислали из погребов его величества императора Австрии, – сообщила графиня, – можете мне поверить, сир.

– Из погребов императора… – проговорил король. – Настоящие винные погреба есть только у меня.

– А я получаю вино и от вашего эконома.

– Как! Вам удалось его обольстить?

– Нет, я приказала…

– Прекрасный ответ, графиня. Король сказал глупость – Однако государь…

– Государь по крайней мере в одном прав: он любит вас всей душой.

– Ах, сир, ну почему вы и в самом деле не хозяин в своем королевстве?

– Графиня, не надо политики!

– Не желает ли король кофе? – спросила Шон.

– С удовольствием.

– Его величество будет подогревать кофе сам, как обычно? – спросила графиня.

– Да, если хозяйка ничего не будет иметь против. Графиня встала.

– Почему вы встали?

– Я хочу за вами поухаживать, сир.

– Я вижу, что лучшее, что я могу сделать, – это не мешать вам, графиня, – отвечал король, развалившись на стуле после сытного ужина, который привел его в состояние душевного равновесия.

Графиня внесла серебряную спиртовку, на которой стоял небольшой кофейник с кипящим кофе. Она поставила перед королем чашку с блюдцем из позолоченного серебра и графинчик богемского стекла. Рядом с блюдцем она положила свернутый в трубочку лист бумаги.

С напряженным вниманием, с каким обыкновенно король это проделывал, он отсчитал сахар, отмерил кофе и аккуратно налил спирту так, чтобы он плавал на поверхности. Потом взял бумажную трубочку, подержал ее над свечой, поджег содержимое чашки и бросил бумажный фитиль на спиртовку – там фитиль и догорел.

Через пять минут король, как истинный гурман, уже наслаждался кофе.

Графиня дождалась, пока он выпьет все до последней капли.

– Ах, сир, – вскричала она, – вы подожгли кофе стихами господина де Вольтера! Это принесет несчастье Шуазелям.

– Я ошибался, – со смехом отвечал король, – вы не фея, вы – демон. Графиня встала.

– Сир! – проговорила она. – Не желает ли ваше величество взглянуть, вернулся ли господин дворецкий?

– А! Замор! А зачем?

– Чтобы вернуться сегодня в Марли, сир.

– Да, верно, – согласился король, делая над собой усилие, чтобы выйти из блаженного состояния, в котором он пребывал, – пойдемте посмотрим, графиня, пойдемте. Графиня Дю Барри подала знак Шон, и та исчезла. Король опять было взялся за расследование, но совсем в другом расположении духа, чем вначале. Философы отмечали, что взгляд человека на мир – мрачный или сквозь розовые очки – зависит почти всецело от его желудка.

А у королей точно такой желудок, как у простых смертных, правда, похуже, как правило, чем у подданных, но он совершенно одинаково способен приводить весь организм в состояние блаженства или, напротив, уныния. Вот почему король был после ужина в прекрасном расположении духа.

Не прошли они по коридору и десяти шагов, как новый аромат настиг короля.

Распахнулась дверь в прелестную спаленку, двери которой были обтянуты белым атласом с рисунком из живых цветов. Комната была таинственно освещена, взгляд привлекал к себе альков, к которому вот уже два часа заманивала короля юная обольстительница.

– Сир! Мне кажется, Замор еще не появлялся, – проговорила она. – Мы по-прежнему заключены в замке, нам остается бежать через окно.

– При помощи простыней? – спросил король.

– Сир! – с очаровательной улыбкой проговорила графиня. – Ну зачем же так?

Король со смехом заключил ее в свои объятия, графиня уронила белую розу, и цветок покатился по полу, роняя лепестки.