разглядывала Данте, прикры­ваясь цветами.

Он мгновенно оценил тонкую красоту ее лица. По всей видимости, она осознавала силу своих чар и в то же время испытывала настороженность. Данте нашел ее даже более рафинированной и неопытной, чем ожидал.

Лиза прервала поцелуй с Маклейном.

– Мы ведем себя невежливо, Маклейн. Это мистер Дюклерк, Хелен. Джентльмен, с которым я хотела тебя позна­комить.

Данте произнес нужные слова и уверенно улыбнулся. Хе­лен посмотрела ему в глаза, и ее настороженность растаяла. Теперь решение оставалось за ним.

– Нам нужно переодеться, джентльмены. Вещи Хелен тоже здесь, так что, Маклейн, ты не можешь здесь оставать­ся. Вам обоим придется выйти.

Коридор освободился от поклонников.

– Ты внезапно стал похож на самого себя, – заметил Маклейн.

Это определенно так. Однако все эти Хелен – всего лишь детская игра. Нет остроты, если ты знаешь, что не про­играешь. И нет иллюзий в отношении того, что же ты заво­юешь.

Он готов приветствовать определенность стоимости и выигрыш, который увенчает этот договор. Облегчение пос­ле удовлетворения чувственности.

– Я организую ужин в моей комнате. Вы присоединитесь ко мне и Лизе?

– Хелен видела когда-нибудь твою комнату? Думаю, что нет. В таком случае лучше не надо. Она пока еще не поте­ряла способность быть шокированной.

– Ты находишь? Ты способен чувствовать такие тон­кости? Вероятно, именно по этой причине Лиза считает, что ты подходишь Хелен.

Дверь открылась, и появилась Лиза.

– Хелен еще одевается. Она скоро присоединится к нам.

Маклейн взял ее за руку:

– Думаю, что не присоединится. У Дюклерка другие планы. Мы пообедаем одни.

Они ушли, и Данте повернулся к двери. Он рисовал себе находящуюся за ней женщину. До этого он полагал, что она груба и вульгарна. Или по крайней мере опытна и расчет­лива.

«Тебе следует отправиться домой к своей любимой леди, которая ждет тебя».

Он представил себе Флер, сидящую в гостиной и пишу­щую письма. Не ожидающую его, а, наоборот, испытываю­щую облегчение от того, что его нет дома. Довольную тем, что не видит его голодного взгляда.

Если бы она была абсолютно холодна, он бы еще мог это терпеть. Если бы она не дрожала, когда он ее целовал, он прекратил бы это делать. Однако ее чувственность не умерла. Она была жива, но не развита.

Понимание этого сводило его с ума.

Он ощущал тогда ее тело в постели.

Он помнил ее стоны удовольствия возле изгороди.

Он видел ее смятение после того поцелуя в карете.

Он толкнул дверь и распахнул ее.

Горничная Лизы заканчивала застегивать нежно-голу­бое платье Хелен. Хелен тряхнула своими огненно-рыжи­ми волосами и повернула голову к двери, на пороге кото­рой показался Данте.

Он жестом отстранил горничную и закончил застеги­вать платье самостоятельно. Щеки Хелен порозовели, од­нако возражений с ее стороны не последовало.

– Лиза с Маклейном ушли. Я отвезу вас домой в моей карете, если это вам подходит.

Она протянула руку, взяла голубую шелковую шаль и накинула ее на плечи и руки.

– Благодарю вас.

Он сопроводил ее до кареты. От нее исходил мускус­ный, экзотический запах духов, который долетал до него, словно теплый порыв ветра.

Флер редко пользовалась духами, а когда употребляла их, то это был легкий цветочный запах, который напоми­нал ему тот ясный полдень и объятия на траве вблизи жи­вой изгороди.

– Вам нравится Лондон? – спросил он.

Она ответила пространно. Ее рассказ о том, как она пыта­ется получше узнать город и приспособиться к его сложнос­тям, занял все время, покаони шли до того места, где он оста­вил Люка вместе с новой каретой и велел его дожидаться.

Люк открыл рот, когда увидел красавицу Хелен. Он едва смог скрыть свое смущение из-за того, что является как бы соучастником неверности хозяина.

Что ж, парню лучше уж привыкнуть к этому, Данте дал Люку указания, как ехать к дому Хелен, затем влез в закры­тую карету и сел рядом со своей спутницей.

– Лиза говорила, что ваш брат – пэр, – сказала Хелен.

– Виконт.