– Жаль, иностранных языков не знаю.

– С твоими способностями языковой барьер можно осилить за полгода.

– Вдруг не осилю…

– Осилишь. Там обучение языку поставлено отлично, да и я помогу… – Теплоухов помолчал. – Чувствую, ты колеблешься?

– Как тростинка на сильном ветру.

– Тогда предлагаю другой вариант. Чтобы своими глазами увидеть, как живут люди по-настоящему, надо нам провести летний месяц на Канарских островах в первоклассном отеле.

– Меня в тот отель пустят в джинсах?

– Разве, кроме джинсов, у тебя ничего нет?

– Есть, но не для первоклассных отелей.

– Хорошо, одену тебя фирмово с ног до головы.

– Одеваться и раздеваться предпочитаю сама, – игриво сказала Вика.

– Привезти тебе денег?

– Привезите.

– Сколько?

– Пять тысяч долларов, – наобум ляпнула Вика, рассчитывая, что Теплоухов сразу «завянет», однако тот как ни в чем не бывало сказал:

– Хорошо, привезу доллары.

Солнышкина растерялась:

– А как мы жить на Канарских островах будем? Как муж с женой или…

– Как захочешь. Можно без всяких «или». Секс для меня – не главное.

– А что для вас главное?

– Любовь. Кстати, Кавазашвили не увлекла тебя в свою компанию?

– Нет.

Теплоухов вроде смутился:

– Извини, Виктория, трудно поверить, что к такой девушке, как ты, не липнут парни.

– Липнут, но у меня со школьной скамьи хороший громоотвод. Знакомлю прилипалу с Нино и – нет проблем.

– Ты, честное слово, умница.

– Как учили, – шутливо проговорила Вика и сразу посерьезнела. – Николай Валентинович, ради Бога, простите меня. Очень вас уважаю, сто тысяч раз благодарна вам за все, но никуда я с вами не поеду.

– Почему, Виктория? – сорвавшимся голосом спросил Теплоухов.

– В душе все перегорело. Надо было ковать железо, пока горячо.

– Я же хотел, как лучше…

– А получилось, как всегда, – резко вставила Вика. – В этом, видимо, ваша давняя слабость. Женщины любят решительных и сильных.

– Я стану таким, какие тебе нравятся, – сухо сказал Теплоухов. – На днях жди в гости.

– Поздно, Николай Валентинович.

– Зачем ты разбередила мне душу?

– Не знаю.

– Значит, нам надо разобраться и поставить все точки над и. По телефону этого сделать невозможно.

– Я боюсь разборок. Они обычно плохо кончаются, – будто предчувствуя беду, упавшим голосом проговорила Вика.

– Надеюсь, что наш разговор не дойдет до кулачного боя…

В этот вечер Солнышкина заснула с помощью снотворного. Почти всю ночь снились роскошные отели, кокосовые пальмы и бесконечные, почему-то пустынные, пляжи… Утром, чуть взошло солнце, Вика с Теплоуховым под ручку пошли по идеально чистому песку океанского берега неведомо куда. На ней было усыпанное бриллиантами свадебное платье, на Николае Валентиновиче – смокинг и старомодный цилиндр. Из лазурного океана, словно резвящийся дельфин, внезапно выбросилась на песок грудастая русалка с лицом Кавазашвили. «Это же Нино! – испугалась Вика. – Зачем она здесь?» – «Хочет меня убить за то, что я слабак», – равнодушно ответил Теплоухов. «Как?!» – «Очень просто»… Вместо Николая Валентиновича рядом с Викой вдруг оказалась совершенно голая Кавазашвили. У ее ног лежал аккуратно сложенный смокинг, прижатый цилиндром. «Ты что сделала?» – задыхаясь от страха, прошептала Вика. Нино захохотала: «Пришибла слабака, чтобы деньги не отобрал». Над океаном стремительно заметался похожий на огромную ворону альбатрос…

Проснулась Солнышкина от надсадного вороньего карканья. Стрелки на будильнике показывали восемь утра. От снотворного голова была тяжелой. Чтобы проветриться, Вика настежь отворила в спальне окно.