отступили, стали пятиться назад. На лесную сцену выходило самое страшное чудовище из всех, которых Игорю приходилось видеть когда-либо.

Саблезубая тварь была воплощением кошмара: гигантская, в два человеческих роста, гротескная, покрытая плешивой, усыпанной паразитами кожей гора мускулов. Игорь мельком взглянул в ее гноящиеся, страдающие, как у больного человека глаза, и пошел дальше, огибая ее более мелких пирующих собратьев.

– Твой брат жив! Он крутит колесо! Откачивает воду! Я могу освободить! Только я! Я могу! Я его туда отправил, и только я… Я договорюсь!

– Договорись сначала с этим, – Игорь кивнул в сторону чудовища, нетерпеливо ждущего своей очереди.

Он отвернулся и зашагал прочь.

Сзади послышался могучий рык и визгливый стариковский вопль.

Короткий.

Игорь поставил ногу на первую скобу лестницы, ведущей в преисподнюю, в нижние, полузатопленные ярусы Черкизона, куда по своей воле не спускался никто. Вокруг колодца застыли с немым укором в глазах двое гладиаторов и заплаканная женщина с ребенком на руках.

– Знаешь, я тебя, конечно, уважаю, но ты – идиот… – официальным тоном заявил Джонс.

– Просто малохольный какой-то, – согласился Кузьма.

– Чего тебе еще надо? Куда опять лезешь? – Джонс не скрывал своего возмущения. – Деваху с пацаном выручил и вали отсюда, пока кореша Ланисты не очухались.

– У меня еще есть одно дело, – упрямо мотнул головой Игорь, опираясь ладонями на край колодца. – Главное. А вы, если хотите, можете уходить. Присмотрите только за моими, – он показал подбородком на встревоженную Ингу с маленьким Игорьком на руках.

– Ну, уж нет, – отрезали гладиаторы хором и посмотрели друг на друга с веселым изумлением. – Ты давай, иди, а тылы мы тебе прикроем. Теперь уж мы вместе. До конца.

– Спасибо, ребята.

Спуск по шатким ненадежным скобам был недолог. Сейчас вода стояла в затопленном подземелье по колено: казавшаяся густой и маслянистой мертвая жижа, отбрасывающая в свете фонарика на стены и низкий свод причудливые блики. Ничто не нарушало ватной тишины туннеля, кроме редкой капели. Вода понемногу просачивалась через потолок катакомб.

Нет! Прислушавшись, Князев уловил далекий скрип и пошел на звук, не забывая время от времени прощупывать дно под ногами острием верной шпаги. По мере продвижения дно то повышалось, то понижалось, а один раз Игорь ухнул в незамеченную яму почти по грудь. Через несколько минут он оказался в большом подземном зале. Дальний конец его терялся в чернильной темноте, пробить которую слабый свет фонаря был не в состоянии.

И сразу он увидел его… Антошка, исхудавший, обросший, с длинной спутанной бородой, полуголый и бледный, как мертвец, брел по колено в воде, придерживаясь правой рукой за низкий широкий барабан с рядом черных отверстий на высоте груди. Он, казалось, стал еще меньше, еще субтильнее. Ребра и позвонки остро выступали на узкой спине, и Игорь вдруг почувствовал такую жалость к брату, аж слезы подступили к горлу.

– Антон!..

Узник остановился, вздрогнув, и тихий пронзительный скрип тут же прервался. А в следующее мгновение Князев понял, что он не опирался на барабан: его правая рука по самый локоть уходила в недра этого сооружения и, видимо, была там как-то закреплена, потому что он, не вынимая ее, попытался обернуться и глянуть через плечо.

– Игорь? – свет фонарика был слаб, но отвыкший от него пленник все равно прикрыл глаза свободной рукой. – Ты пришел?

В голосе его не было никакого удивления, только гордость за брата: мол, я же говорил вам, что он придет, и он пришел. Только ни зрителей, ни слушателей рядом не было…

– Я, брат…

Игорь приблизился и, глотая слезы, посмотрел на слабо улыбающегося Антона, не пытаясь даже прикоснуться к нему. Брат казался выходцем с того света.

– А я, вот, видишь… – Антон словно извинялся за то, что он так влип. – Жалко, что поздно только…

– Почему поздно? Пойдем отсюда!

– Поздно… Понимаешь, такая штука, – Антошка, словно стесняясь своего вида, принялся одергивать жалкое рубище, в которое был одет. – Освободиться от этого ярма, – он подергал руку, уходящую в недра барабана. – Живым не получается.

– Почему? – Игорь почувствовал, как холодок пробежал по его спине.

– Она прикована там, зажата чем-то. Назад не вытащить. Колесо крутят, пока могут, а когда умирают или становятся обузой другим, руку просто отрубают.

– Я что-нибудь придумаю!

Игорь подтянулся и забрался на барабан. Тот оказался полым.

– Помнишь, – говорил Антон. – Бабушка нам рассказывала страшные истории, чтобы мы в метро не засыпали?

– Нет, – Князев-младший пытался разглядеть, что же держит руку брата. – Но ты говори, говори.

– Так вот, она рассказывала, что те, кто уснул и проехал свою станцию, попадали в подземелье, где огромные колеса приводят в движение все метро: поезда, эскалаторы… И бедолаги вынуждены крутить эти колеса всю жизнь… Мне кажется, что мы тогда уснули и попали в это страшное место. И крутим, крутим, крутим колеса. Каждый – свое… И не проснемся никогда. Оставь меня, Игорь. Уходи.

– Я тебя никогда не брошу, брат, – Игорь вынул из ножен шпагу. – Я за тобой через полмира прошел.

Вокруг было пустынно, но трое мужчин все равно были настороже и, взяв раненого и женщину с ребенком в подобие кольца, не спускали глаз с зарослей, заполнивших пространство между руинами мертвых домов. На свежем воздухе Антон немного пришел в себя, щеки у него порозовели, в глазах появился блеск:

– Смотри, Игорь, знакомые места, да! – едва слышно произнес старший брат. – Хочешь, покажу кое- что?

Антон безошибочно вывел небольшой отряд к неприметному трехэтажному зданию, затерянному среди панельных домов брежневской эпохи. Он все-таки был настоящим, прирожденным разведчиком.

– Что это? – удивился Игорь, увидев окруженный ржавым забором из гофрированной жести с колючей проволокой поверху дворик. – Подстанция? Котельная?

– Не угадаешь.

На первом этаже ничем не примечательного дома царило запустение. Да и сама обстановка ничем особенным не выделялась: контора конторой – длинные коридоры, ряды дверей, частично незапертых, частично – сорванных с петель или вообще отсутствующих. Кругом грязь, многолетние залежи мусора, следы жизнедеятельности людей и животных. В подобных местах старшина бывал не один раз.

– Не вижу ничего примечательного, – пожал плечами Князев-младший, трогая ногой высохшую мумию какого-то мелкого животного.

Остальные спутники тоже глядели с недоумением. Ну, для Инги-то все было в новинку, она никогда не бывала на поверхности, а Кузьма с Алексом были тертыми калачами и видывали и не такое.

– Это не здесь, – махнул здоровой рукой Антон и распахнул ржавую металлическую дверь с изображением пронзенного молнией черепа и надписью красными трафаретными буквами: «Не входить! Опасно для жизни! Высокое напряжение!» – Пойдемте дальше.

За дверью скрывалась обычная, много раз виденная Игорем электрощитовая: изуродованные металлические шкафы с вывороченным наружу, кое-где обгорелым нутром. Кружевом свисали провода, пол был усеян всяким электрическим хламом… Отличие было лишь в одном: узкий закуток за шкафами заканчивался не стеной, как следовало ожидать, а еще одной металлической дверью – гораздо более массивной на вид и в гораздо более хорошем состоянии, чем входная.

Но не это поразило Князева-младшего: на коробке, расположенной под штурвалом, отпирающим этот