пятнадцать минут, пятерками прорубала мачете дорогу в джунглях, расширяя узкую, заросшую травой и подлеском тропку, превращая ее в широкую торную дорогу, а остальные, ощетинившись стволами автоматов и пулеметов, прикрывали отряд от нападения сзади и с флангов. Но в этом не было нужды.

Чудища не решались нападать.

Они никуда не делись. На время забыв о вражде, они стаями и поодиночке кружили вокруг, умудряясь не показываться в поле зрения людей. Их не было видно, но они просто кишели вокруг. И Игорь чувствовал их. Его удивительная, непрошенная способность развивалась. Ему казалось, что он не только ощущает присутствие этих созданий, но и может влиять на них – удержать от нападения или натравить на врага.

Казалось?

Нет. Стоило ему отвлечься, оторвать мысленный взор от тварей, державшихся на почтительном расстоянии, как те смелели, подбирались поближе, скалились, сжимая кольцо.

Он сходит с ума. Ничего нет. Забыть о тенях, которые преследуют отряд… Не верить в них. Думать о доме. О Первомайской. О детстве. «Два-три, три-четыре». Мысленная хватка его ослабла.

И тут же из расступившегося тростника вывалился живой комок, яростно вцепившийся в плечо не успевшего среагировать бойца. Очереди в упор разнесли существо в клочья, но оскаленная голова так и осталась висеть на орущем от ужаса и боли человеке. И только двумя штык-ножами с неимоверным трудом удалось разжать мертвую хватку сцепленных намертво в кровоточащей плоти зубов.

– В чем дело? – обернулся к Игорю взбешенный Ланиста. – Мы же договорились!

– Накладочка вышла, – Князев изобразил виноватую улыбку. – Я же только учусь, Михаил Сергеевич.

– Больше не делай так, – буркнул старик. – Без армии меня оставишь…

Он привстал в паланкине и красноречивым жестом чиркнул себя по горлу. И неспециалисту было видно, что боец из раненого никакой, а эвакуировать его в тыл, отряжая носильщиков, тоже никто не собирался.

Здоровенный телохранитель Ланисты подошел к воющему бедолаге, наклонился, сделал резкое движение рукой, и вой оборвался на высокой ноте, сменившись хрипом и бульканьем. Никто не сделал попытки протестовать, лишь двое или трое исподлобья глянули на предводителя и отвели глаза. Любой дерзкий взгляд мог быть расценен, как вызов. Через пару минут раздетый догола труп полетел в заросли обок тропы и внутренним взором Игорь увидел, как тут же к нему устремился добрый десяток падальщиков. А отряд как ни в чем не бывало продолжил путь по медленно удлиняющейся просеке.

«Это же не люди, – думал Игорь, покачиваясь с закрытыми глазами в такт ходьбе носильщиков. – Чего же я жду? На земле только легче дышать станет, если я очищу ее от пяти десятков головорезов»

«А кто тебе позволил карать и миловать? – отвечал другой, усталый голос. – Чем ты лучше их?»

«Очищая землю от мерзости, я делаю благое дело».

«Становясь таким же, как они?»

«Если я не уничтожу их, то стану предателем»

«А разве не ты сам загнал себя в эту ситуацию?»

«Так что же мне делать?»

– Уснул, Игорек? – медовым голосом проговорил Ланиста. – Спи, спи, дорогой, скоро приедем. Сделаем дело, и домой. Так сказать, вернемся к нашим баранам.

Глядя в выцветшие стариковские глаза за стеклышками очков, Князев внезапно понял, что как бы он ни старался переиграть этого страшного человека, у него ничего не получится. Разве может пешка, глядя снизу вверх с клетчатой доски, переиграть шахматиста?

Сейчас, наверное, Игорю представляется самая последняя возможность вмешаться, восстать против манипулятора, использовать свое новое уникальное умение и изменить ход истории. Стоит ему проколебаться еще чуть-чуть – частная армия Ланисты достигнет Первомайской и утопит ее в крови. Неужели старик, зная, как Князев ненавидит его, станет выполнять обещания? Использовав Игоря, он просто пошевелит бровью, и один из телохранителей насадит парня на штык, подкравшись сзади… Князев погибнет предателем, глупцом и слабаком.

Ланиста – законченный мерзавец, а люди, которых он нанял, собираются перерезать всю Первомайскую. Даже если они еще не совершили это преступление, они его обязательно совершат.

Прав или не прав его внутренний голос, его совесть – выбор невелик. Пока Игорь будет терзаться угрызениями, пытаться остаться чистым среди грязи, сомневаться в том, может ли он повелевать тварями, этот повелитель людей-нелюдей все решит и за него, и за весь мир. Ланисте не были знакомы сомнения.

Так не лучше ли, взвалив на душу еще один тяжелый камень, избавить от мучений ни в чем не повинных людей, а мир – от настоящего злодея?

Он лишь на миг отвлекся, а голодная орда вокруг сократила расстояние до минимума.

– Твари! – в заросли ударила очередь, еще одна, где-то в хвосте отряда закипела схватка.

– Что ты ждешь? – Ланиста схватил безвольного Игоря за грудки. – Отгони их!..

Но Князевым уже овладела странная апатия. Один за другим рвались незримые поводки и все новые и новые демоны смерти набрасывались на обреченную колонну. Головорезы дорого продавали свою жизнь. Земля сочилась кровью – звериной и людской, тростник вокруг трещал, объятый пламенем.

Паланкин давно уже стоял на земле, брошенный вступившими в схватку телохранителями, но в нем все еще оставалось двое человек. И в нем тоже шла битва. Разъяренный старик сжимал костлявыми руками горло своего врага, но силы покидали его.

Оружие было отброшено в сторону.

Как и тысячи лет назад, человек сошелся с человеком в смертельном поединке, уповая лишь на голые руки и на пещерную ненависть.

– Ты меня обманул… – хрипел старик. – Уничтожу!

Игорь легко мог стряхнуть с горла его руки, но был сейчас занят другим: он из последних сил удерживал от нападения последнюю, самую могучую тварь. Огромное, кошмарное существо бесновалось в зарослях, свирепея от невозможности поучаствовать в пиршестве, которое уже затеяли сородичи, не обращая внимания на последних дерущихся людей.

– А сколько раз ты меня обманывал? – Игорь сбросил цепкие стариковские пальцы со своей шеи. – И хотел, готов спорить, обмануть снова!

Последний телохранитель, покрытый кровью с головы до ног, вонзил нож в тело сошедшей с ним в смертельном клинче твари и тяжело рухнул на нее, придавив своим телом. И сразу несколько ее сородичей прыгнули на него, в воздух полетели окровавленные клочья плоти…

Старик, выпавший из паланкина, отброшенный на землю, теперь глядел на Игоря униженно, снизу вверх.

– Спаси меня! – старик уже не требовал – он молил о пощаде. – Спаси меня одного! Ты получишь все, что хочешь! Я озолочу тебя! Мы будем править Черкизоном вместе!

Игорь покачал головой: в ушах, неслышная для старика, отдавалась тяжелая поступь освобожденной и допущенной им огромной твари.

– Я не доверяю тебе!

– Ты будешь править оди-и-ин! – завизжал Ланиста. – Я буду прислуживать тебе!

– Я не хочу править. Я хочу оставаться человеком, – тяжело сказал Игорь.

– Как ты можешь! Ты у меня в долгу! Я столько раз спасал твою шкуру!

– От себя самого. Вот, – он вынул из кармана пачку долларов и швырнул на землю перед стоящим на коленях Михаилом Сергеевичем. – Это в счет моего долга. Теперь мы в расчете.

– Пощади!

– Ты столько врал мне! Врал, что знаешь, где мой брат, удерживал меня надеждой…

– Я знаю, где он! Знаю, клянусь!

Тварь в кустах зарычала, охваченная незримой удавкой. Игорь застыл, не веря старому мерзавцу.

– Он жив! – заспешил старик, почувствовал, что парень дрогнул. – Его продали, как и тебя, ваши отцы- командиры! Продали, чтобы выманить тебя!

– Ты лжешь! Лжешь!

Застонали деревья, зашуршал тростник. Жуткие твари, терзающие человеческие тела, заскулили и