– Вот что, десятник, сейчас вы переберетесь через ограду и спрячетесь где-нибудь неподалеку от двери в дом. Сдается мне, у нашего гостеприимного хозяина уже есть гости, причем такие, которых он не особо жаждет кому-то показывать. И потому он наверняка попытается избавиться от них ДО того, как я войду. Так что позаботьтесь, чтобы этого не произошло, но потихоньку, чтобы не насторожить нашего хозяина. Я хочу, чтобы этот козырь оставался у меня в рукаве до последнего момента…

Реакция на громкий стук, который методично производил второй солдат, оставшийся с Эсмереей, последовала не сразу. Сначала в доме что-то зашуршало, потом зажегся свет, и лишь после этого хлопнула входная дверь и за оградой послышались шаркающие шаги.

– Ну кто там еще? Не стучите, иду-иду. Всех соседей перебудите.

Калитка открылась с легким скрипом, показывающим, что хозяин иногда тратится на масло для смазки петель, и перед Эсмереей выросла странная фигура. Человек, долговязый и худой как палка, держал в одной руке масляную лампу, а другой поддерживал обтрепанную шаль, накинутую поверх длинной, до пят, ночной рубашки, когда-то сшитой, наверное, из белоснежного полотна.

Солдат шагнул вперед, отпихнув его в сторону, и настороженно оглядел двор. Человек тихо ахнул:

– Золотоплечий…

Эсмерея усмехнулась. Что ж, она оказалась права. Эсмерея сделала шаг вперед, движением ладони приказав солдату отойти на несколько шагов, и произнесла:

– Рада видеть вас в добром здравии, Старший Посвященный Облион.

Человек вздрогнул и отшатнулся.

– Нет… я не… кто вы такая? Эсмерея с усмешкой пожала плечами:

– Вы считаете, что эти вопросы нужно обсуждать здесь, на улице, у открытой калитки?

Хозяин дома опомнился:

– Нет… то есть, конечно, пройдемте в дом.

Когда за ними затворилась укрепленная бронзовыми полосами входная дверь, на которую, судя по ее толщине и конструкции, возлагалась задача, сходная с той, которую несут крепостные ворота, Эсмерея окинула взглядом внутреннее убранство комнаты. Предметы, которые находились здесь, были отнюдь не характерны для обитателей подобных домов на этой окраине Кира. Полка со свитками, несколько сундуков, покрытых явно тамесской резьбой и закрытых на массивные штырьковые замки, низкое, широкое ложе, укрытое медвежьими шкурами, вместо ковра с подушками на полу – все это указывало на то, что хозяин этого жилища обладает несколько иными вкусами, чем исконные уроженцы Венетии.

– Что ж, Посвященный, вижу, свое жилище вы обставили в соответствии со своими вкусами. – Эсмерея сделала шаг вперед и, прикоснувшись пальцами к изящному семисвечнику, спросила невинным тоном:

– Такие светильники были популярны на Острове, да, Облион? Хозяин жилища несколько мгновений сверлил ее напряженным взглядом, затем, поняв, что отнекиваться смысла не имеет, как-то обмяк и, отводя глаза в сторону, пробормотал:

– О Творец, как давно я не слышал этого названия… – И вдруг выпрямился как пружина: – Откуда вы обо мне узнали?

Эсмерея усмехнулась:

– Это было не так уж сложно. В предпоследний день своего существования Старший Посвященный Гнерг был ОЧЕНЬ откровенен со мной.

– Вы… убили Гнерга?

Эсмерея небрежным жестом выудила томг из выреза платья и пояснила:

– Он оказался опасно невоздержанным на язык. Впрочем, вы, как видите, тоже оказались жертвой этого его недостатка.

Хозяин жилища поник головой, но лишь на миг – ему удалось взять себя в руки.

– Что вам от меня надо? – сердито спросил он. Эсмерея пожала плечами:

– В принципе то же, что и от всех, с кем я встречаюсь последнее время. – Она приблизила свое лицо к лицу собеседника и, пристально глядя ему в глаза, тихо произнесла: – Я интересуюсь Измененным.

Хозяин жилища скрипнул зубами:

– О Творец, ОН настиг меня и здесь!

Эсмерея понимающе кивнула. Она и сама была потрясена, когда узнала, что один из коренных обитателей Острова остался в живых. Естественно, что он ненавидел Измененного, который лишил его всего, что он имел и на что рассчитывал в будущем. Гнерг узнал о его существовании совершенно случайно. Когда-то давно, когда он был еще Младшим Посвященным, старый Хранитель отправил его на Остров взять там и привезти в Скалу какой-то магический артефакт, который нельзя было доверять чужим рукам. Гнерг и сам не знал, что он привез, поскольку тот предмет был упакован в ларец из толстой кожи, запертый на столь популярный на Острове горгосский штырьковый замок. Каково же было его удивление, когда уже после гибели Острова он увидел на базаре Кира человека, который вручил ему когда-то этот самый ларец. Он проследил за ним, а затем нагрянул к нему домой. Состоялся полезный для обеих сторон разговор. Гнерг дал Облиону немного денег, а взамен получил от него кое-какие вещи, которые пока еще были практически бесполезны, но потом, после возрождения Творца, могли дать их хозяину очень существенные козыри. Эсмерея оказалась права в оценке ситуации внутри Ордена. Все Старшие Посвященные, в том числе даже такой придурок, как Гнерг, спали и видели, как бы скинуть Хранителя Эхимея с места, которое, как все они считали, он занял незаконно.

Облион поднял голову и посмотрел на Эсмерею. На его лице не было ни намека на испуг или растерянность.

– Итак, что вам от меня надо? – Он усмехнулся. – КРОМЕ информации об Измененном.

Эсмерея покачала головой. Этот Посвященный произвел на нее впечатление. Несмотря на непрезентабельный внешний вид, он совсем не походил на тех тупиц и лизоблюдов, которые составляли основную массу постоянного населения Скалы. Впрочем, это было вполне объяснимо. Скала всегда была неким захолустьем, практически не имеющим связей с внешним миром, этаким тайным уголком, запасным командным пунктом. А такие уголки очень часто становятся местом ссылки различных серых личностей, не сумевших добиться ничего существенного, но и не замеченных ни в чем предосудительном, либо людей надломленных, уставших от постоянной гонки за властью и влиянием, каковой была жизнь в основных центрах Ордена. А Остров снимал сливки. Туда стремились все, кто был умен и честолюбив. Ибо Остров всегда был средоточием власти и могущества.

– Знаете, уважаемый Облион, сначала я думала поступить с вами так, как поступила с этим уродом Гнергом. Выжать как лимон и выбросить, чтобы вы не путались под ногами, но теперь… – Эсмерея задумчиво покачала головой. – Пожалуй, я не прочь заключить с вами некое соглашение. Если меня удовлетворят ваши старания, я готова обеспечить вам необходимый… статус, который позволит вам обустроить свою жизнь в соответствии с вашими вкусами.

Облион замер на миг, затем вкрадчиво произнес:

– А вы обладаете подобными полномочиями?

Эсмерея усмехнулась и провела себя по груди, на которой покоился томг.

– Пока – да, и в наших с вами интересах сделать так, чтобы это ПОКА продлилось как можно дольше. Ну а в знак того, что мое отношение к вам действительно изменилось, я сделаю вот что. – С этими слова она повернулась и, приоткрыв дверь, крикнула наружу:

– Сбагр, отпусти… пусть идет сюда.

Дверь распахнулась, и на пороге появилась молоденькая девушка, почти ребенок. На руках она держала кулек, из которого слышался приглушенный несколькими слоями материи детский плач.

Облион побледнел.

– Не пугайтесь, – успокоительным тоном сказала Эсмерея. – Об ЭТОМ не известно никому. Просто голод очень обостряет память, а Гнерг обладал достаточно острым взором, чтобы заметить некоторые детали, но совершенно недостаточными аналитическими способностями, чтобы сделать правильный вывод. К тому же он решил, что вот это, – Эсмерея показала на несколько заскорузлых полых деревянных трубок с отверстием в боку, – один из артефактов, вывезенных вами с Острова. А я видела, как женщины в оазисах подкладывают такие своим младенцам-мальчикам, чтобы их пеленки не так сильно намокали.

Облион с натугой кивнул.

– Как умер Гнерг? – внезапно спросил он. Эсмерея усмехнулась: