— Что нам делать, Ань? — спросила Юй. — Я чувствую, что императрица лжет, но не можем же мы перерыть весь Жемчужный Завет в поисках Фэйянь!

— Да, мы не можем, — печально ответил Ань. — Но не будь я Небесным Чиновником, если что-нибудь не придумаю!

Юй и Ань взлетели еще выше и скрылись в звездной дали. Но мы, о достохвальный читатель, вновь спустимся на грешную землю и окажемся в опочивальне первого императорского каллиграфа господина Лу Синя.

Лу Синь не один — напротив него стоит прозрачная призрачная женская фигурка, закутанная в покрывала тумана.

— Лу, прости, что я снова пришла к тебе, — говорит душа Фэйянь, ибо это она и есть. — Мне больше некуда идти.

— Фэйянь, — шепчет Лу; его широко открытые глаза словно остекленели. — Где ты сейчас?

— Меня держит в плену Наисветлейший принц,-грустно отвечает Фэйянь. — Он думает, что я — его возлюбленная, и ни на минуту не отпускает меня от себя.

— Но как же ты пришла?

— Есть час, когда Наисветлейший не может стеречь меня. Это час его смерти. В этот час он должен возвращаться на землю и находиться там, где его душа рассталась с телом. Потому я и смогла вырваться к тебе. Дай мне обнять тебя, Лу!

— Любимая, что я могу сделать, чтобы спасти тебя?

— Найди мое тело, да, тело… Оно осквернено прикосновением нечистой земли, земли подлых и гордых. Обратись к Небесным Чиновникам Аню и Юй, они с радостью помогут тебе. Когда вы найдете мое тело, везите его в горы, в Незримую Обитель к Крылатой Цэнфэн, настоятельнице. Только она может соединить мою душу с телом, только она разрушит чары проклятой императрицы Мониен!

— Хорошо, я сделаю все, как ты велишь, — говорит Лу, и призрачная принцесса улыбается:

— Не забудь послать сватов в дом прелестной Лянь-эр. Эта девушка должна быть твоей женой, и как можно скорее!

— Да, любимая.

Призрак принцессы легко касается губ первого каллиграфа и исчезает. Лу Синь долго стоит на одном месте, словно зачарованный, потом вызывает слугу:

— Я отправляюсь на моление в храм Небесных Чиновников. Приготовь все, что нужно для жертвоприношения.

И хотя время позднее, Лу садится на коня и берет с собой сумку, в которую расторопный слуга уже положил жертвенные деньги, свечи, благовония и вышитые шелковые покрывала для алтарей.

Улицы Тэнкина пустынны этой порой, и первый императорский каллиграф быстро добирается до храма. По ночному времени храм заперт, но на стук Лу из домика при храме выходит заспанный старичок.

Видит перед собой вельможу в роскошных одеждах и кланяется:

— Что угодно господину?

— Я прошу вас открыть храм. Мне срочно нужно вознести моления и воздать жертвы Небесным Чиновникам. От этого зависит жизнь близкого мне… существа.

— Конечно, конечно, ваша милость, — бормочет старичок. Звеня ключами, он отпирает высокие резные двери храма. Лу Синь входит за ним в пахнущий теплом и благовониями храм.

Старичок затопляет лампады перед изваяниями восьми Небесных Чиновников и спрашивает:

— Какому Чиновнику изволите молиться?

— Небесному Аню, прозванному Алый Пояс, и супруге его Юй, — говорит Лу Синь. Старичок кивает и жестом приглашает Лу подойти к нужной нише.

Лу кладет на жертвенник подношения и опускается на колени перед деревянными изваяниями Аня и Юй:

— О преславные и добродетельные Небесные Чиновники! Услышьте меня, смиренного каллиграфа, и не обойдите своей милостью! Принцесса Фэйянь попала в беду, я должен спасти ее, но не справиться мне в одиночку. Прошу, помогите мне!

Лу смотрит на изваяния и видит, как по деревянным лицам, рукам и одеждам начинает струиться свет. И вот уже не истуканы стоят перед коленопреклоненным Л у, а настоящие Ань и Юй.

— Здравствуй, славный Лу Синь, — говорят они.-Мы рады тебя видеть, рады, что ты вспомнил о нас.

— Простите мне то, что о Небе я вспоминаю лишь в годину бедствий, — кается Лу. — Но сейчас речь идет не о моей жизни, а о жизни Фэйянь.

— Как?

— Что ты знаешь о ней, Лу?!

— Ее неприкаянная душа явилась ко мне и рассказала о том, как подло поступила с нею императрица Жемчужного Завета, — сообщил Лу.

— Я так и знал, что эта тварь лгала нам! — яростно кричит Ань.

— Императрица подла и лукава, нам ее не одолеть в явном бою, — качает головой Юй.

— Фэйянь сказала мне, что тело ее схоронено в оскверненной земле, без почестей и украшений, — продолжает Лу. — Если мы… Когда мы найдем тело принцессы, необходимо отвезти его в Незримую Обитель, к настоятельнице Цэнфэн. Цэнфэн вернет Фэйянь к жизни.

— Оскверненная земля, оскверненная земля, — бормочет Ань. — Что под этим подразумеваете?

— Быть может, это место для всяких отбросов и нечистот? — пытается предположить Юй.

— Подобные места недалеки от городов, не могла императрица бросить тело принцессы в столь опасной близости от себя…

— Постойте, — прерывает каллиграф. — Мне известны иероглифы Жемчужного Завета, они почти такие же, как у нас, немногим сложнее. Вот как будет выглядеть выражение «оскверненная земля» их написанием!

И Лу рисует на посыпанном песком полу три иероглифа. И тут Ань восклицает:

— А в языке Яшмовой Империи эти три иероглифа означают…

— «Болото», — переводит Юй. — Тело принцессы бросили в болото. О негодяи, да постигнет их кара небесная!

— Много ли болот в Жемчужном Завете? — быстро спрашивает Лу.

— Мы немедленно выясним это, — уверяют Небесные Чиновники. — Берегись, Мониен!

С этими словами чиновники исчезают; потускнели их изваяния, снова стали деревянными. Лу встал с колен, поклонился и отправился домой. Выходя из храма, он натолкнулся на старичка сторожа и протянул ему связку мелкого серебра:

— Благодарю, что открыл мне храм и позволил помолиться.

Старик не взял денег и поклонился со словами: I

— Простите, высокородный господин, но я не возьму денег за благое дело. Род Лянь-эр не берет денег за чужое благочестие.

Лу остановился, держа коня под уздцы:

— Каков твой род, ты говоришь?

— Лянь-эр, благородный господин.

— Скажи-ка, а есть ли у тебя дочь?

— Есть, пятый десяток разменяла. Вдова, растит четверых детей…

— Нет, не то… А есть ли у тебя внучки?

— Внучка у меня одна, всего ей семнадцать весен минуло. Красива, будто ирис ранним летом. Оттого и прозвали ее Ирис. Но девушка она честная, строгих правил, так что если вы, господин, думаете позабавиться, то это лучше в веселый квартал…

— Нет, Лянь-эр, я не думаю о забавах. Послушай-ка. Хоть и позднее сейчас время, но я хочу увидеть твою внучку. Проводи меня к ней.

— Да как же это, господин, нехорошо это!

— Старик, знаешь ли ты, кто я? Я первый императорский каллиграф Лу Синь. Думаешь, мало я встречал придворных дам, жаждущих развлечь меня? То-то. Так что коли уж я прошу тебя отвести меня к твоей