способа связаться с ним у меня не было. Это чрезвычайно важно, и если Вы хотите сохранить свое место (а скорее всего, и заслужить повышение), постарайтесь передать его по адресу. Скажите Вилену Ивановичу, что этот пакет предотвратит наступление пятницы. Доброжелатель».
Для управляющего Центральным отделением Вилен Иванович Никитенко не был вторым после Бога. Для него Господь Бог был вторым после Никитенко. Николай Андреевич очень боялся поступить неправильно. Как там написано — «если вы хотите сохранить свое место…».
Он безусловно хотел. Но вдруг это какая-то заведомая ерунда, или провокация недоброжелателей? Вдруг Вилен Иванович будет недоволен? Еще и эта идиотская приписка насчет пятницы…
Николай Андреевич мучился несколько минут, но наконец победила въевшаяся в него с годами номенклатурной службы привычка о каждом сомнительном случае докладывать начальству.
Вилен Иванович выслушал управляющего молча и недовольно.
— Что за ерунда! — рявкнул он наконец. — С чем ты звонишь?
— Я решил на всякий случай доложить, — просипел Николай Андреевич, чувствуя, как теплый и уютный пост управляющего уплывает из его рук, — мне и самому показалось как-то странно, еще там приписка какая-то дурацкая насчет пятницы…
— Что насчет пятницы? — прервал его Никитенко неожиданно взволнованно.
— Написано, что этот пакет предотвратит наступление пятницы…
— Немедленно доставить мне пакет! — прорычал Никитенко, для которого в данный момент слово «пятница» было синонимом конца света.
Леня набрал телефон приемной Богомолова.
В трубке раздался немолодой уверенный женский голос с заметным гортанным акцентом:
— Приемная прэдседателя комитэта по финансам.
— Можно попросить Богомолова? — проговорил Леня с молодым нахрапистым нахальством в голосе.
— Как вас прэдставить? — осведомилась секретарша с осторожным недоверием.
— Это архитектор Штакен… Штукеншнейдер. Мы с ним встречались на одной презентации.
Женщина подумала несколько секунд и наконец решительно произнесла:
— Сергея Никитича нэт на мэсте. И сегодня не будет.
Маркиз повесил трубку и прокрутил на магнитофоне запись своего разговора с секретаршей Богомолова.
— Ну как, — повернулся он к Лоле, — сможешь похоже изобразить этот голос?
— Нэт проблэм! — насмешливо ответила Лола, грубо пародируя гортанный акцент богомоловской секретарши. — Если серьезно, немножко порепетирую и, наверно, смогу изобразить…
Варвара Семеновна Перепелкина, двоюродная тетя покойной Валерии Борисовны Кликунец со стороны матери, пребывала в приподнятом, но в то же время и тревожном расположении духа. В жизни Варвары Семеновны наступил решающий момент. Все зависело от ее правильного поведения. Ее двоюродная племянница Валерия умерла совершенно неожиданно (Варвара Семеновна не говорила знакомым, что Валерочку убили — умерла скоропостижно и все), и перед Варварой Семеновной замаячила приятная перспектива стать обладательницей прекрасной трехкомнатной квартиры в центре города. Узнав о смерти племянницы, Варвара Семеновна не растерялась, проконсультировалась с адвокатом и мигом собрала нужные справки. Нотариус сказал ей, что по закону нужно ждать полгода, в течение которых должны объявиться остальные наследники. Ох уж эти наследники! Варвара Семеновна знала, что наследник может быть только один — это двоюродный дядя Валерии со стороны отца, который всю жизнь служил на корабле боцманом, да после отставки так и остался проживать в городе Мурманске. С Валерией он не общался лет двадцать, и в свой актив мог зачислить только то, что фамилия его была тоже Кликунец. Разумеется, бывший боцман Кликунец тоже не отказался бы от трехкомнатной квартиры в центре Петербурга и с удовольствием уехал бы из своего холодного и неприветливого Мурманска. В задачу Варвары Семеновны входило этого ни в коей мере не допустить. Как он может узнать о смерти Валерии, рассуждала она, если уже двадцать лет не поддерживал с ней никакой связи?
Варвара Семеновна не стала поселяться в квартире открыто — закон есть закон, но потихоньку уносила оттуда ценные вещи, которых, к ее глубокому изумлению, оказалось у двоюродной племянницы не так уж и много. Одеждой она не могла воспользоваться, потому что размер Валерии был на четыре размера больше ее собственного, а драгоценности оказались фальшивыми, и Варвара Семеновна потеряла к ним всяческий интерес. Она помаленьку выносила из дому бытовые приборы, посуду и постельное белье и с ужасом ждала, что раздастся звонок и на пороге возникнет бывший боцман с зычным голосом и выскажет все, что он о ней думает.
В одно прекрасное утро звонок раздался, но телефонный. Приятный женский голос сообщил, что Варвару Семеновну беспокоят из ПИБа — проектно-инвентаризационного бюро, и что она должна быть дома сегодня с одиннадцати до часу, так как должен подойти их сотрудник и осмотреть квартиру.
— Это еще зачем? — заворчала Варвара Семеновна с естественным нежеланием пускать в квартиру посторонних. — Есть же все документы.
— Как это зачем? — удивилась девушка. — А вдруг вы незапланированную перегородку сделали? Или ванну перенесли? Все должно быть зафиксировано!
Варвара Семеновна согласилась, и в назначенный час явился скромно одетый молодой мужчина неопределенной внешности. Он достал складной метр и сразу от двери стал измерять прихожую. Потом внимательно осмотрел кухню, надолго застрял в ванной. Варвара Семеновна ходила за ним следом, пока он не услал ее за какими-то документами. Она долго рылась в шкафу у Валерии, нашла какой-то договор и оплаченные квитанции. Молодой человек удовлетворился этим, дал расписаться на каком-то акте и удалился.
Поддельные драгоценности Валерии Кликунец лежали в большой деревянной шкатулке, а шкатулка стояла на туалетном столике. Варвара Семеновна подумывала о том, чтобы приспособить шкатулку под нитки, да все руки не доходили. Побрякушек она хватилась только через месяц и, обнаружив пропажу, не очень расстроилась. Было не до того, потому что на ее имя пришла телеграмма из Мурманска: «Встречай 13-го, поезд такой-то. Кликунец».
Ленин пропуск в здание, где располагался Комитет по финансам, не вызвал у охранника никаких подозрений. Что-что, а изготовить любой нужный документ при наличии лазерного принтера для Маркиза не составляло ни малейшего труда.
Чемоданчик, который бдительный охранник попросил открыть, тоже не вызвал у него никаких подозрений — в нем не было ничего, кроме традиционных инструментов водопроводчика.
Твердой походкой спокойного, уверенного в себе человека Леня дошел до конца коридора, свернул за угол и оглянулся. С поста охраны его уже не было видно, но в коридорах здания наверняка установлены скрытые камеры. Впрочем, он не собирался делать ничего противозаконного. Как и полагается обыкновенному водопроводчику, он хотел спуститься в подвал.
Сверившись с планом здания, Леня нашел лестницу на технический подвальный этаж. Здесь располагалось переплетение труб, снабжавших огромное административное здание водой и теплом, светом и энергией.
Снова сверившись с планом, Леня отыскал нужную трубу и закрутил перекрывающий ее вентиль. Теперь ему нужно было только немного подождать.
Лючия Акоповна не любила, когда ее называли секретарем. Секретарши, как она считала, — это безмозглые длинноногие создания, способные только украшать собою офис и строить глазки начальникам. Сама она называла себя помощником Сергея Никитича Богомолова.
Она давно занимала этот пост и была на нем совершенно незаменима.
Она точно знала, какие звонки обязательно переключать на шефа, на какие можно ответить самой, а в каких случаях следует сказать, что Сергея Никитича нет и сегодня не будет.
Она знала, когда ему лучше подавать документы на подпись и о чем ему следует напомнить.
Она знала, сколько ложек сахара класть ему в кофе и когда день рождения у его жены Алены.
