Такая двойная «политическая» деятельность предоставила Докё огромную власть в государстве, что вызвало ревность Фудзивара Осикацу и его сторонников. Ведь мы помним, как тесно были связаны род Фудзивара и императорский. Фудзивара не могли простить какому-то безродному выскочке претензий на то, что считали только своей прерогативой.

Фудзивара Осикацу поднял мятеж (764) против временщика, но он был подавлен. Борьба политическая закончилась настоящим кровавым сражением, в котором дружина Кокэн одержала победу. Фудзивара-но Накамаро и большинство его ближайших сторонников были убиты, прочие отправлены в дальнюю ссылку. А император Дзюннин обвинен в поддержке Фудзивара-но Накамаро. Неизвестно, действительно ли Дзюннин пострадал за то, что поддерживал Фудзивара Осикацу, или, наоборот, за то что сам был ставленником опального прежнего фаворита, а привязанности императрицы изменились.

В общем, после мятежа Осикацу Кокэн отказалась от намерений отречься и прожить остаток лет в монастыре и спустя три недели после смерти Накамаро издала указ о смещении императора Дзюннина. Он приведен в «Сёку нихонги»:

«Изволением прежнего государя небесного [амэ-но с аки-но микадо — имеется в виду император Сёму], о коем молвят с трепетом, нам поведано было: «Поднебесную тебе, дитя мое, передавая, скажем, что, по усмотрению твоему, можешь ты великого принца слугой сделать, можешь и слугу принцем великим назвать. И если тот, кто потом императором станет, будет непочтителен, непослушен и груб, то на престоле его не оставляй. Если же он будет следовать закону господина и слуги, с чистым, справедливым сердцем помогать тебе и служить будет, то его государем оставь», – так поведано было. И то повеление великое слышал кое-кто из пажей, что вместе с нами государю прислуживали. Однако же тому, кто ныне императором является [микадо-то ситэ хабуру хито, буквально «человек, несущий службу в качестве императора», в этот оборот Кокэн, несомненно, вкладывает свое пренебрежение], как мы за этот год увидели, бремени сана этого не вынести. Но не только в том все дело. Как мы ныне известились, они с Накамаро сердцами были едины и тайно замышляли наше изгнание. Сверх того, они шесть тысяч войска подняли и умышляли во дворец проникнуть. И еще говорили они, что, с войсками отборными к нам ворвавшись, они разгром и смятение учинят, а нас убьют. Посему императорского ранга он лишается, жалуется рангом принца царственного и понижается до должности владетеля земли Авадзи [Авадзи-но купи-но кими — титул без должности], и повелению великому, изреченному внимайте – так возглашаю».

Кокэн послала войска арестовать императора. Дзюннин, живший во дворце Тюгуин в Нара, совершенно не ожидал этого и не принял никаких мер против готовящегося удара. В «Сёку нихонги» он предстает как жертва интриг и распри между Накамаро и Докё. Указу предшествует такая запись: «Императрица Такано послала окружить дворец Тюгуин военачальника принца Вакэ, главу левого воинского приказа принца Ямамура, главу внешнего приказа Кудара-но Коникиси Кёфуку, в чине дайсё, с несколькими сотнями войска. Император пришел в такое замешательство, что не надел ни платья, ни обуви. Посланные сильно его торопили. Некоторые его придворные разбежались, никто за него не стоял. Его личная гвардия дезертировала. Он вместе с матерью и еще несколькими членами семьи пошел пешком на северо-восток от управы документов. Там по пути его остановили и держали на холоде, пока принц Ямамура зачитал ему указ о наказании» («Кокуси тайкэй»). После текста указа говорится, что, выслушав его, Дзюннин с матерью вышли под конвоем за ворота и были посажены на оседланных коней.

Его лишили титула императора, пожаловали званием принца и сослали на отдаленный остров Авадзи, где он вскоре (в 765 году) скончался при таинственных обстоятельствах. Одни говорят, что он был удушен, кто-то – отравлен, а иные и вовсе утверждают что опальный император зачах от тоски и горя.

Вообще-то говоря, Дзюннин-тэнно – это посмертное имя (в более ранних японских документах он именуется Хайтей), титул, которым принц Оои был наделен лишь в эпоху Мэйдзи, в 1870 году, то есть через тысячу с лишним лет после смерти. Хотя он реально был на троне, но не входил в официальный список японских императоров до XIX века. Это несомненно свидетельствует о более чем тысячелетнем замешательстве двора. Вскоре после указа о низложении Дзюннина императрица отменила все реформы в системе управления страной, которые были проведены Накамаро с одобрения императора Дзюннина.

В одном из указов императрицы Кокэн утверждалось, что смещенный ею Дзюннин не обладал необходимыми для правления качествами и не получил согласия Неба. Однако на царствование Кокэн пришлось такое количество смут и заговоров, что подданным ее доводы явно казались неубедительными, и это свидетельствует о том, что большинство расценивало действия императрицы как ущемление власти клановой аристократии.

Место Дзюннина снова заняла Кокэн. Теперь она приняла тронное имя Сётоку и объявила, что хотя и стала монахиней, но все равно обязана продолжать править и должна, в соответствии с обстоятельствами, на должность министра государства назначить соответствующее лицо. Императрица-монахиня пожелала иметь министра-монаха и в 764 году даровала Докё не предусмотренный никакими придворными правилами титул дайдзин-дзэндзи («министр в монашестве»), министра при сохранении монашеского сана. В указе императрицы провозглашалось: «Хотя я обрила голову и облачилась в одежды монахини, я должна повелевать Поднебесной. Согласно сутре, Будда говорил: «О цари! Когда вы всходите на престол, вы должны пройти бодхисаттвы чистейшее посвящение». А посему для того, кто стал монахом, нет причин, чтобы отстраниться от управления. Почитаю потому за благо, чтобы у меня, императрицы-монахини, был министр-монах» («Сёку нихонги»). Вот так!

Усиление влияния министра-монаха сопровождалось ослаблением соперников Докё: представители рода Фудзивара изгонялись с занимаемых ими должностей, куда назначались сторонники Докё. К концу 60 -х годов VIII века десять членов рода Югэ имели 5-й ранг или выше, в то время как до «эры Докё» ни один из них не принадлежал к придворной знати.

В 765 году Докё занимает высший правительственный пост великого министра, или канцлера, оставаясь монахом – дайдзё-дайдзин-дзэндзи («великий министр в монашестве»), при этом он продолжал исполнять роль некоронованного принца-консорта, перебравшись в покои императорского дворца. Докё занимает самую высокую должность у трона.

Запись «Сёку нихонги» за 766 год сообщает о новоявленном чуде: в храме Сумидэра были обнаружены мощи Будды. Кокэн признала чудо как знак одобрения деятельности Докё: «Знамение сие, дивное и чудесное, явлено нам благодаря тому, что дайдзё-дайдзин-дзэндзи [Докё] возглавляет монахов всех и указует нам путь… Люди все да услышат слово мое: учителю нашему и министру главному даруется титул императора Закона (хо-о). И еще провозглашаю, что никогда не искал он мирских почестей, но устремлялся сердцем всем к деяниям бодхисаттвы, людей всех спасающего».

У Докё вообще всегда получалось использовать представления о счастливых предзнаменованиях, которые были популярны тогда в придворных кругах. В 767 году над провинциями Микава и Исэ были замечены пятицветные облака, что сочли за благоприятный для Докё знак. Название девиза правления изменили с Тэмпё дзинго (небо – покой – божество – защита) на Дзинго кэйун (божество – защита – благоприятный – облако). Пользуясь случаем, Докё решил себя обезопасить от неблагоприятных знаков (небеса – вещь коварная, синоптики подтвердят) и назначил своего очередного родственника на «теплое местечко» – ведомство, занимавшееся толкованием знамений.

Так Докё наконец в 766 году становится хо-о — «императором Закона», или «императором учения Будды», и его материальное обеспечение приравнивается к императорскому. До Докё титул хо-о имел при жизни только принц Сётоку-тайси. Сегодня японцы так называют папу римского, а тогда называли отрекшихся императоров при вступлении в монашество. Как отмечает современный японский историк Ёкота Кэнъити[18], в истории Японии, кроме Докё, не было «профессионального» буддийского монаха, сосредоточившего в своих руках такую огромную государственную власть. Проводя политику всемерного поощрения буддизма, Докё пытался сосредоточить контроль над церковью в своих руках. И если раньше на документы, удостоверяющие факт прохождения послушником монашеского посвящения, ставилась печать Приказа управления, то теперь это стало прерогативой самого Докё. Докё способствовал не просто возможно более широкому распространению буддийского вероучения – он стремился к укреплению централизованной церкви и запрещал отшельникам и бродячим монахам обращаться к верующим с проповедями. Он, наверное, мог бы сказать (во всяком случае, очень хотел), перефразируя другого государственного деятеля более поздней