внимания на девушку, погрузил все восемь голов в сакэ и с наслаждением выпил. Вскоре змей опьянел и стал легкой добычей для Сусаноо, который выскочил из засады и стал яростно рубить его на куски. Когда он дошел до хвоста, клинок отскочил, и Сусаноо обнаружил, что там спрятан волшебный меч Кусанаги. Этот прекрасный клинок он подарил сестре, и поскольку та часть змея, где он был найден, была окутана черными тучами, он назвал его Амэ-но муракомо-но цуруги, или Меч Клубящихся Туч.

Затем Аматэрасу и Сусаноо вступили между собой в борьбу. Аматэрасу победила и осталась на небе, а Сусаноо был изгнан в страну Идзумо на землю. Сын Сусаноо Окунинуси сделался правителем Идзумо.

Аматэрасу не смирилась с этим и принудила Окунинуси передать правление ее внуку Ниниги, чтобы он правил Японскими островами, сотворенными ее родителями. Когда Ниниги готовился покинуть Небо, Аматэрасу дала ему три великих сокровища, которые должны были облегчить ему путь. В знак власти ему вручили священные предметы – зеркало (символ божественности), волшебный меч Кусанаги (символ могущества) и яшмовые четки (символ верности подданных). И эти три великих сокровища до сих пор хранятся на японской земле. Меч Кусанаги сейчас находится в храме Ацута, зеркало Ята-но-кагами – в храме Исэ, а четки – у императора во дворце, в Токио. Зеркало, меч и яшма с тех давних времен остаются эмблемой японского императорского дома. Получив их, принц Ниниги спустился с Неба на вершину горы Такатико на Кюсю.

От Ниниги произошел Дзимму-тэнно, мифический первый земной император Японии, положивший начало династии японских императоров – микадо. Хотя следует заметить, что реальное существование Дзимму – факт весьма сомнительный. По легенде, Дзимму с мечом в руке переправился с Кюсю на Хонсю, по пути выиграл множество битв, сражаясь со всевозможными врагами, в том числе с восемьюдесятью земляными пауками, которых он быстро уничтожил, причем использовав классическое «восточное коварство» – опоил их неким хмельным напитком, скорее всего сакэ. Согласно традиции, Дзимму-тэнно взошел на трон 11 февраля 660 г. до н. э., и этот день в Японии до сих пор является национальным праздником. Поэтому нет ничего удивительного в том, что императорская власть, претендующая на происхождение от Аматэрасу, тесно связана с традициями синто.

Впрочем, божества синтоистского пантеона недолго оставались объектом безраздельного поклонения японцев. Буддизм был занесен в Японию между 538-м и 552 годом. Он стал завоевывать популярность. Учению Будды к тому моменту, когда оно достигло Японии, было уже около тысячи лет.

Привлекательность нового учения и богатство связанной с ним китайской культуры представляли угрозу власти императора (которая уходила корнями совсем в другую религию), поэтому буддизм поначалу встретил сильное сопротивление. Его появление в стране привело к кровопролитной гражданской войне между великими родами Японии.

Как уже упоминалось выше, кланы Накатоми и Моно-нобэ служили царям Ямато в качестве хранителей обрядов синто. Новую же религию приветствовали правящий клан Сога, желавший перемен в стране, причем желавший не только реальной власти, но и ее внешних атрибутов – Сога хотели основать новую династию на буддистском, а не на синтоистском фундаменте. Сначала победили Сога, стерев с лица японской земли род Мононобэ, и буддизм стал неофициальной государственной религией. Но Накатоми

продолжали войну против Сога и против внедрения буддизма в Японии, и, забегая вперед, скажем, что впоследствии одержали верх. Как уже говорилось, Сога были уничтожены, Накатоми получили имя Фудзивара.

Но победа Фудзивара имела весьма двойственный характер. Если вспомнить, то изначально они были на стороне синто и боролись с «буддийскими» Сога опять же за синто. Как же тогда получилось, что впоследствии «с легкой руки» Фудзивара, их покровителя и сторонника принца Сётоку-тайси и Нака-но Оэ – императора Тэндзи, в стране победил буддизм? Когда защитники синто успели поменять знамена?

Здесь стоит подробнее рассказать о личности упомянутого ранее принца Сётоку-тайси. Как это ни странно, самым восторженным сторонником буддизма стал член императорской (а стало быть, и синтоистской) фамилии, добродетельный и высокомудрый принц Сётоку-тайси. Принц-регент имел поистине государственный ум. А государственный ум – это такой, который прежде всего руководствуется интересами страны и проводит ту политику, что способствует прогрессу подвластного государства. Несмотря на то что Сётоку-тайси был ставленником влиятельного клана Сога, он не захотел быть их марионеткой, хорошо представляя себе всю опасность такой ситуации для японской императорской семьи. Принц разработал основные политические предложения по нейтрализации и ассимиляции в стране буддизма – в каком-то смысле это было провозглашение в Японии «буддизма с японским лицом», буддизма, не исключавшего синтоизм. Принц был человеком просвещенным, стремился свести воедино учение Будды и свою родную религию, чтобы божества синто рассматривались как воплощения самого Будды. Говоря современным языком, буддизм и синто по его воле разделили сферы влияния.

Сётоку-тайси понимал, что для процветания Японии как передового государства необходима передовая религиозная система в качестве его базиса, и в чистом виде древнее синто не подходило для этой цели.

Сётоку-тайси написал «первую японскую конституцию» – «Уложение Семнадцати Статей», в котором подробно разъяснял, что такое буддизм и конфуцианские государственные идеалы. Кстати, именно он в одном из писем

посольства вместо старого названия страны Ямато, впервые использовал слово Япония (Хиномото, Ниппон). Ко времени своей смерти в 621 году в возрасте 49 лет Сётоку-тайси разработал для Японии систему реформ, основанных на китайском учении о государстве и адаптированных для японских реалий. Его идеи и планы пережили его и были воплощены в жизнь Фудзивара Каматари и его сподвижниками.

Через 23 года после смерти Сётоку-тайси в 645 году оппозиция под руководством принца Нака-но Оэ (будущего императора Тэндзи) и Накатоми-но Каматари Фудзивара осуществила «переворот Тайка». Были проведены фундаментальные реформы – «обновление Тайка». Суть реформ состояла в приближении японских политических и социальных стандартов к «цивилизованным», то есть китайским. Основой реформ стало законодательство. Японцы переняли китайские гражданские (рицу) и административные (рё) законы и адаптировали их к своим потребностям, создав базу для образования «правового государства» – рицурё кокка. Был создан централизованный аппарат управления во главе с императором и детально проработана исполнительные вертикаль и горизонталь. Ответственность за состояние дел в стране несло правительство с министерствами.

Моделью административной иерархии послужила танская система, однако с самого начала были сделаны уступки местным традициям и условиям. В течение столетия после реформы Тайка, или около того, оказались необходимы многие изменения, так как перенятые из Китая институты не соответствовали японскому темпераменту. Этого следовало ожидать – ведь первые реформаторы приняли китайскую систему в том виде, в котором она существовала на бумаге, и если даже сделать смелое допущение, что китайская практика согласовывалась с китайской теорией, то не похоже, чтобы высокоорганизованная танская структура точно отвечала всем японским условиям, в которых она применялась.

Пожалуй, наиболее интересным пунктом расхождения танской модели и японской копии является Совет по делам синто (дзингикан), который не только имел более высокий статус, чем отдельное министерство, но занимал такое же положение, как и верховное административное учреждение – сам Государственный совет. Значение, придававшееся этому департаменту, показывает, что какие бы временные спады ни переживал местный культ – синто – как религиозный и социальный институт, правящие лица никогда не забывал о его ценности в качестве инструмента поддержания и усиления престижа господствующих кланов.

Поэтому нельзя утверждать, что буддизм в Японии победил полностью. Отправление некоторых обрядов синто во дворце вроде бы прекратилось или стало формальным на короткое время эпохи Нара, особенно в правление такого набожного буддиста, как император Сёму, но вскоре возобновилось, и обязательное соблюдение традиционных постов и праздников продолжает по сей день оставаться существенной заботой правительства и, возможно, наиболее серьезной обязанностью японского монарха.

То есть, отвечая на вопрос о религиозном и политическом «двуличии» Сётоку-тайси и Фудзивара – его