торпеда перенацелится на один из наших кораблей.
— Я понял, товарищ командир.
Мы выпустили торпеду почти одновременно с залпом противника. Они все же поспешили, так как слышали работу гидролокатора, приближающегося к ним, и выпустили торпеды почти на пределе дистанции. Мы не промахнулись и, к нашему сожалению, немцы тоже. Одна из их торпед попала в эсминец «Сокрушительный», остальные растворились в ночи. Видимо, в судьбе этого эсминца было написано потерять корму. Торпеда попала в эсминец рядом с кормовой надстройкой, на которой стояло третье орудие главного калибра. Взрыв торпеды оторвал корму вместе с четвертым орудием и гребными валами. При этом погибло и утонуло в отсеках оторванной кормы более двадцати членов экипажа. Эсминец остался без хода, но на плаву, так как переборка по сто семьдесят третьему шпангоуту выдерживала давление воды, не давая ей распространяться дальше. Корабли конвоя взяли эсминец на буксир, перед этим подобрав из воды всех, кого смогли найти. Об этом мы узнали немного позже. Похоже, в этой реальности эсминец не исчезнет где-то в холодных водах Баренцева моря.
Ну вот и все, наша миссия на этом заканчивается, дальше мы не пойдем, а идем к Новой Земле, где будем ждать посланников.
После этой миссии по обеспечению противолодочной охраны конвоя мы потопили еще три подводные лодки противника. Это были, как мы потом узнали, подлодки U-457, U-376, U-408. Итак, за какой-то месяц немцы тут на Севере потеряли десять подлодок. Семь из них пошли на наш счет, две были захвачены в плен, хотя и поврежденными. Всего на нашем счету, вместе с теми потопленными в Атлантике, числится аж девять подлодок. Можно сказать, это мировой рекорд. Еще шесть штук положим на дно и будем как летчики-истребители, которым после пятнадцати сбитых самолетов присваивают звание Героя. Представляю, какой сейчас переполох стоит в кригсмарине. Дёниц наверняка после этого фиаско будет стоять перед Гитлером на карачках. «Шеер» упустил, утопить не сумел, потерял столько подлодок и кучу самолетов, а вдобавок пропустил конвой PQ-18 практически целым в Архангельск.
В этой реальности конвой PQ-18 потерял всего два транспорта[4]. Один транспорт потопила авиация, три было повреждено, но они дошли до Архангельска. Еще один транспорт потопила подводная лодка под командованием Одо Лёве, когда он возвращался с неудачного похода по перехвату «Шеера». Но он недолго ходил в победителях, его лодку потопили английские противолодочные корветы, охранявшие этот конвой. Проводка «Шеера» способствовала более благополучному прохождению союзного конвоя с военными грузами для Красной армии. Как говорится, за двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь.
Немцам не удалось потопить «Шеер», и они проморгали союзный конвой, который 20 сентября прибыл в Архангельск и сразу встал под выгрузку. Хотя корабли конвоя PQ-18, как и «Шеер», находились в зоне досягаемости немецкой авиации, но после больших потерь в самолетах массированных налетов не последовало. Немецкий корабль замаскировали на Северной Двине, затащив в один из рукавов реки. Его не стали сразу тащить в Молотовск и подвергать из-за него завод возможным бомбардировкам, а временно оставили на реке. Недельку-другую постоит на реке, пока немцы не успокоятся, а потом можно и на завод отбуксировать.
Как Редер в августе, теперь перед Гитлером стоял Дёниц и другие флотские чины.
— Нет, вы объясните мне, гроссадмирал, не вы ли тут обещали нам всем, после того как был снят ваш предшественник, что не допустите проводки этого корабля, опозорившего славное имя адмирала Шеера. Русские его благополучно провели по двум морям, а это тысяча миль, и вы ничего не смогли предпринять.
Тут Гитлер впал в бешенство: топал ногами, орал на флотских, вытянувшихся перед ним.
— Так вы еще умудрились потерять шесть подводных лодок и больше трех десятков самолетов! Или вы решили скрыть действительные цифры потерь? А в результате весь мир смеется над нами, тиражируя фотографии из английских газет, где показано, как наш боевой корабль с русскими флагами на мачтах идет на буксире. И это снимали английские, канадские и американские матросы, находящиеся в Архангельске. Как прикажете смывать этот позор, который допустил наш доблестный флот? — Последние слова были сказаны с сарказмом.
— Но, мой фюрер, что мы могли сделать одними подводными лодками и самолетами? У русских оказалась очень сильная противолодочная оборона, даже лучше английской. Тяжелые корабли вы запретили использовать в этой операции. Между прочим, вице-адмирал Август Тиль просил предоставить ему «Тирпиц» и «Адмирал Хиппер». Он был уверен в положительном исходе операции. По уничтожению как самого корабля, так и этого русского порта.
— Так это, значит, я виноват в провале всей операции, в том, что не дал разрешение на использование «Тирпица» и крейсера. А вы, адмирал, зачем стали командующим, почему не смогли доказать нам свою правоту? Надо было настаивать и доказывать, я что-то не слышал от вас ни одного внятного объяснения по поводу участия линкора и крейсера в операции по перехвату броненосца. Или вы надеялись на свои подводные лодки, которыми так гордитесь, полагали, что они справятся без посторонней помощи? Так вы в этом сильно заблуждались. Да они такие же никчемные вояки, как и все моряки с этих ржавых корыт, что мы понастроили.
— Нет-нет, мой фюрер, я вас не обвиняю. Вы правы, мне надо было проявить большую настойчивость, требовать включения этих кораблей в операцию.
— Вот именно, и это не снимает с вас всей ответственности за провал операции. После случившегося с кораблем и чтобы такого впредь больше не повторялось, я издам приказ о назначении на каждую посудину особого человека, верного партии и великой идее Третьего рейха! Он будет контролировать все приказы и поступки командира, со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Дёниц понимал, что этого делать нельзя, особенно на подводных лодках. Там должно быть единоначалие, иначе потери подлодок могут возрасти, или, хуже того, попадется трус, и атака будет сорвана, а бой проигран. Но он не мог возразить фюреру, опасаясь новой вспышки гнева. А потому решил перевести стрелки на дру гого.
— Похоже, что у русских на вооружении появилась новая подводная лодка, о которой наша разведка до последнего времени и не догадывалась. По всей вероятности, они поставили на нее все новинки, которые появились в секретных научных лабораториях Англии и Америки, занимающихся подводной гидролокацией. Возможно, это даже американская подводная лодка, так как на русских подлодках не было гидролокаторов.
— Интересно, чем в таком случае у нас занимается адмирал Канарис, если вы ничего не знаете о том, что происходит на Русском Севере. Пусть задействует всю агентуру в России и узнает, кто помогает им и кто такой этот Ламипет, который прислал нам оскорбительное послание.
Глава четырнадцатая
Первая встреча
Третий день мы стояли в Медвежьей бухте, всплыв на поверхность. После двух с половиной месяцев, проведенных под водой, экипаж наконец-то получил долгожданный отдых. Теперь мы могли спокойно провентилировать лодку, запастись сжатым воздухом, заняться профилактическим ремонтом некоторых механизмов. Конечно, мы не просто так беспечно стояли, системы обнаружения работали. Пока была возможность, снарядили несколько групп на добычу пропитания, в каждую включили по одному человеку из команды Большакова для присмотра. А то мои матросики на берегу смотреть по сторонам и все запоминать не приучены. Будут шумною толпою переть по тундре и на кого-то могут набрести. Хотя это маловероятно в этом безлюдном краю, но все же береженого Бог бережет. Да и практика нашим диверсантам ох как нужна, а то засиделись без дела. За это время, пока мы тут находились, добыли более тонны чистого мяса северного оленя и с десяток килограммов птичьего. Моржа, тюленя не забивали, опасаясь подхватить
