На шее Степана болталась респираторная маска, его старые спортивные штаны с обвисшими коленями и тельняшка приобрели серый, неприятный цвет.

Выйдя во двор, он похлопал ладонью по полосатой тельняшке, и вокруг него расплылось по вечернему воздуху пыльное облако. Потом охлопал также спортивные штаны, к которым после этого вернулся прежний синий цвет.

— Вот, прочитал! — протянул Игорь Степану книгу. — Интересно… особенно про садовников и лесников…

Во взгляде Степана Игорь прочел уважение.

— Как твой бок? — спросил садовник.

— Почти не чувствую.

— И по-прежнему не помнишь, кто тебя ударил? — На лице Степана нарисовалась кратковременная улыбка.

— Помню, — тихо проговорил Игорь. — Один «лесник»… А вы мне обещали показать, как правильно ножом бить…

— А чего тут показывать?! — Степан пожал плечами. — Если стоишь лицом к лицу, бить надо снизу вверх или прямо от своего живота в его живот. Если он к тебе спиной, то бить надо сверху вниз, в спину или в шею… Но это нехорошо.

Игорь приподнял руку к своему животу и потом, зажав в ладони воображаемый нож, резко бросил руку вперед, так что она остановилась слева от Степана.

— Так? — спросил.

— Так, — ответил Степан.

— А Алена где? — взгляд Игоря ушел за спину садовника, в сторону ярко освещенного дверного проема дома-новостройки.

— В интернет-кафе пошла, почту проверить, — Степан сопроводил свои слова неясным жестом правой руки, словно хотел показать направление.

— Может, вам помочь? — Игорь кивнул на мешки со строительным мусором.

— Подходи завтра, — Степан снял через голову респираторную маску, осмотрел ее. — На сегодня хватит!

Лесники и садовники не покидали Игоря и во сне. Они явно готовились к битве, заняв позиции по обе стороны широкой просеки, разделявшей густой лес и старый сад. Игорю казалось, что исход приближающейся битвы предрешен, ведь лесников было в два-три раза больше. Игорь разволновался во сне, повернулся с левого на правый бок и почувствовал, как легонько, словно стеснительно, заныла почти зажившая рана. Лег на живот, уткнув лицо в подушку. Не хватало воздуха для дыхания, он повернул голову вправо, к окну. Сон, отодвинувшийся было на несколько метров в сторону, вернулся на место, на экран воображения Игоря. Только исчез звук. Звука в этом сне было немного, деревья шумели, ветер дул, но теперь стало совершенно тихо и из-за этого неспокойно.

Откуда-то снаружи сна раздался стук. Сначала глухой, словно кто-то бил по дереву, потом позвонче, как от ударов палкой по стеклу.

— Игорь! — прозвучал одновременно вместе со скрипом двери голос мамы. — Там кто-то вокруг дома ходит! Я боюсь!

Игорь открыл глаза. Несколько мгновений понадобилось ему, чтобы отделить инерцию сна от реальности.

Мать стояла перед его кроватью в длинной ночной сорочке, босиком.

Игорь нехотя поднялся, подошел к окну, прислушался. Стук продолжался с неровными интервалами, дребезжащий, по стеклу. А глаза Игоря, тем временем привыкнув немного к темноте, остановили свой взгляд на каком-то темном предмете, лежавшем на тропинке между порогом дома и калиткой.

И тут в дверь позвонили. Стука больше слышно не было.

— Пойди, посмотри! — затараторила полушепотом мама. — Только не открывай! Скажи, что милицию вызовем!

Беспокойство мамы не могло не передаться сыну. Да и прохладно ему было в трусах и майке стоять в комнате у окна с приоткрытой форточкой.

Игорь прошел на цыпочках в коридор. Свернул на кухню, прильнул к окну. Опять стало тихо. Игорь открыл форточку, встал на табуретку и высунул в форточку голову. Отсюда темный предмет на тропинке показался похожим на объемную хозяйственную сумку.

— Кто здесь? — негромко спросил Игорь. Спросил и прислушался.

Из-за угла дома, со стороны сарая донесся хруст, словно кто-то наступил на сухую ветку.

— Кто там? — спросил Игорь чуть громче, чувствуя на пояснице теплое дыхание матери — она от страха прошла за ним на кухню и теперь выглядывала в окно из-за его плеча.

Из-за угла послышались торопливые шаги. Игорь напрягся, вытащил голову из форточки, приник взглядом к углу дома.

Оттуда, стараясь ступать как можно тише, вышел Колян. Он ищущим взглядом водил по темным окнам фасадной части дома.

— Эй, ты что тут делаешь? — спросил удивленный Игорь.

Колян не сразу понял, откуда с ним говорят. Подошел поближе, увидел наконец своего приятеля.

— Открой, быстрее! — попросил он. Его голос дрожал, будто бы от холода.

— Иди к двери, — сказал ему Игорь и слез с табуретки, не сводя с приятеля глаз. Ведь Колян тут же побежал к калитке.

Удивление Игоря быстро прошло. Добежав до сумки, Колян схватил ее и поспешил к дверям.

Зайдя в коридор, Колян сразу же бросил сумку на пол и закрыл за собой дверь на замок.

— Что-то случилось? — спросил его Игорь.

Колян молча кивнул. Заметил в глубине коридора мать Игоря.

— Извините, что так поздно, — пролепетал.

— Ну, я пойду спать, — проговорила мама.

— Принеси сюда стулья или табуретки, — прошептал Колян. — Поговорим!

— Пойдем, сядем лучше на кухне, — предложил Игорь.

Колян отрицательно мотнул головой.

— У меня теперь агорафобия… Мне лучше там, где нет окон…

Игорь не двигался с места. Смотрел, пораженный, на своего приятеля, одетого слишком странно и слишком тепло для осени. На ногах — зимние ботинки, в которые заправлены штаны от лыжного костюма. Теплая дутая куртка с подтянутым под самый подбородок замком «молнии». И на голове черная лыжная шапочка.

— Ты чего? — спросил его Колян. — Ты слышишь?

Игорь кивнул. Принес две табуретки. Колян грузно опустился на одну.

— Может, разденешься? — спросил Игорь. — А я пока оденусь, а то прохладно.

Сходил в свою комнату, надел спортивный костюм. Вернулся.

Колян так же сидел на табуретке. Только лыжная шапочка теперь лежала у него на коленях. Он смотрел на светившую с потолка лампу.

— Выключи, — попросил он.

Игорь щелкнул выключателем, сел напротив приятеля. Темнота ослепила его.

— Ну и что? — спросил он недовольно. — Так и разговаривать будем?

— Ага, — прошептал Колян. — Так и будем. Мне страшно… Ты не поймешь!.. Меня чуть не убили!

— Кто? — спросил Игорь.

— Да всё те же. — Колян потянул замок «молнии» вниз, и в тишине этот звук прозвучал зловеще, как шипение змеи. — Ну, я тебе говорил, что меня простили… в обмен на файлы и переписку…