глаза.

Рот у Игоря открылся самопроизвольно.

— Вот и я ошарашена, — призналась Елена Андреевна. — Он, конечно, человек основательный…

— Основательный? — переспросил с легкой иронией в голосе Игорь и бросил взгляд на весы, стоящие на подоконнике. — Он, кстати, и твоей подружке предложение сделал! Она только что в гастроном на радостях бежала!

Игорь был уже и не рад своим словам, заметив, как изменилось лицо матери, как она побледнела. Ее руки задрожали. Она поднялась из-за стола и вышла в коридор. Накинула осеннее пальто.

Хлопнула входная дверь.

«Вот сейчас будет!» — подумал, представляя, что мать устроит Ольге скандал.

Взял бокал вина в руки, пригубил.

Дожидаться возвращения матери особого желания не было. Игорь взял с подоконника самодельную книгу Йосипа и отправился в свою комнату. Придвинул к кровати тумбочку, поставил на нее настольную лампу. Верхний свет потушил, а лампу зажег. Устроился в кровати с книгой в руках. Погрузился в полубредовые мысли врага советского общепита Йосипа Садовникова, отмечая, однако, с навязчивой регулярностью, что рукописный текст иногда очень легко побеждал иронию Игоря и заставлял посмотреть на некоторые кулинарные вещи другим, более серьезным взглядом.

Вот и глава о соли и сахаре поглотила внимание Игоря целиком, так что он и не услышал, как вернулась мама, как она бросила рассерженно пальто на вешалку, а пальто слетело и осталось лежать на полу.

Мать заглянула на кухню, потом открыла дверь в комнату Игоря. Подошла, занесла над его лицом руку, словно хотела наотмашь по щеке ударить. Но сдержалась. Только ее взгляд, взбудораженный и сердитый, остановился на лице сына.

— Дурак ты! — выдохнула. — Я из-за тебя чуть инфаркт не схватила!!!

— А что я? — принялся оправдываться Игорь. — Я тебе только сказал то, что услышал!

— Что ты услышал?! — выкрикнула мать. — Он ей «серьезное предложение» сделал, а не «предложение»! Понял?

— А какая разница? — спросил Игорь, припомнив, что действительно слышал от Ольги о «серьезном предложении».

— Разница в том, что «серьезное предложение» — это по делу, деловое! Он ей директором своего кафе предложил стать! А мне он нормальное предложение сделал, замуж позвал!

— Может, он и мне какое-нибудь серьезное предложение сделает? — проговорил Игорь, скривив губы.

Мать молча развернулась и вышла, хлопнув дверью.

Игорь подвинул настольную лампу поближе к себе, к самому краю тумбочки. Снова раскрыл переплетенную рукопись. Страница с номером «48» была озаглавлена «Человек и еда».

«Люди по своему природному отношению к миру и еде делятся на садовников и лесников. Садовники изначально воспринимают мир как сад, в котором нужно вести себя подобающе, поломанное чинить, построенное украшать и содержать в порядке. Лесники любят все дикое и больше годны ломать и жить среди поломанного, чем строить и обновлять. Лесники более жестоки, но физически сильнее и выносливее. Они считают, что мир изменить нельзя, а садовники всё хотят улучшить. Среди мужчин больше лесников, а среди женщин — садовниц. Мужчины-садовники трудоспособны, но не часто настырны в своих начинаниях и убеждениях. У лесников и у садовников разные подходы к еде. Это не значит, что лесникам больше нравится грубая пища. Лесники быстро теряют природное умение различать и оценивать тонкие вкусы. Их привлекает больше размер порции или куска и за столом, получив одинаковую пищу, они первым делом проверяют: кто получил больший кусок или большую порцию. Садовники обычно не теряют природное умение различать тонкие вкусы и иногда даже развивают свою вкусовую фантазию настолько, что ощущают в еде те оттенки вкуса, которых там нет».

Игорь отвел задумчивый взгляд от страницы. Прочитанные строчки поразили своей ясностью. Мысли сами собой перескочили на Степана. Так кто он всё-таки такой: садовник или лесник? Выходит, что садовник… Игорь задумался о себе, о своих кулинарных пристрастиях, а если быть точнее, то о своем набирающем силы безразличии к еде и к окружающему миру.

«Выходит, что я и не садовник, и не лесник, — грустно подумал он. — Ни рыба ни мясо… А когда был маленьким, какие красивые замки из песка на пляже в Евпатории строил! Значит, мог стать садовником!»

Игорь улыбнулся воспоминаниям.

«Нет, что-то я слишком серьезно эту писанину воспринимаю, — подумал потом. — Это же не учебник по психологии! Это вообще написано человеком из народа, может, у него и законченного среднего образования не было!»

Эти последние мысли «прозвучали» в голове у Игоря совершенно неуверенно. Чувствовалась в них такая же фальшь и неестественность, какие можно увидеть на лицах бездарных театральных актеров, когда мимика и жесты не совпадают по настроению и смыслу с произносимыми репликами.

Игорь возвратил взгляд на недочитанную страницу.

«Мир еще полностью не разрушился потому, что лесники и садовники часто вступают в браки, создавая неестественные, но стабильные союзы. Муж-лесник наслаждается в таком союзе покладистостью и пугливостью жены-садовницы. А если муж-садовник берет в жены женщину-лесника, то потому, что она своей стихийностью сдерживает его идеализм и строго контролирует его работу».

«Да это же про меня и Вальку! — резанула Игоря внезапная мысль. — Значит, я всё-таки садовник! Или просто ближе к садовнику, чем к леснику…»

Дальше читать эту страницу Игорь просто побоялся. Пролистал рукопись вперед. Увидел главу «Измельчение естественных продуктов. Блюда из гречневой и перловой муки». Хмыкнул, пролистал еще пару страниц. Показалось, что промелькнули снова два знакомых слова, приобретшие этим вечером новые смыслы. Вернулся на страницу назад. Семьдесят вторую страницу занимали два рецепта: «Рагу лесника» и «Рагу садовника».

Игорь аккуратно закрыл переплетенную рукопись, положил на табуретку. Выключил настольную лампу. И еще с полчаса лежал на спине, смотрел в потолок и думал. Думал о садовниках и лесниках.

Все утро он тоже провел за «Книгой еды». На сто пятидесятой странице проголодался. Зашел на кухню, вытащил с нижней полки кухонной тумбы литровую банку с гречкой. Сварил себе гречневой каши. Когда ел ее, удивляясь тому, что гречка теперь казалась ему удивительно вкусной, на кухню заглянула мать.

— Что это ты? — удивилась она. — А я борщ как раз собираюсь готовить…

— Готовь, — Игорь поднял на нее взгляд. — Борщ — блюдо естественное. Только поменьше соли и побольше перца! И извини за вчерашнее…

— Да ничего, — она пожала плечами. — Так что мне ему сказать?

— Твое дело, — проговорил миролюбиво Игорь. — Садовники — люди в основном хорошие. Только их надо контролировать…

— В чем контролировать? — удивилась мать. — Он не пьет, не курит!

— Это я вообще, не обращай внимания!

Елена Андреевна вздохнула тяжело и вышла.

Часам к шести вечера Игорь дочитал рукописную книгу Йосипа до конца и отправился с ней к Степану. Вернуть книгу — повод более чем серьезный. Но еще Игорь думал о том, что повидается с Аленой. Захотелось ему к ней присмотреться, чтобы определить ее, согласно философствованиям Йосипа, или к «садовникам», или к «лесникам».

В старом доме на звонок Игоря никто не прореагировал. Обернувшись к новому кирпичному, заметил Игорь в окнах первого этажа свет.

Дверь в новостройку была открыта. На улице лежали большие пластиковые мешки со строительным мусором.

— Эй, Степан, ты тут? — крикнул Игорь, прежде чем войти.

— Да, да, иду! — ответил голос Степана. — Ты сюда не заходи, а то пыльно!