В течение нескольких недель битвы в высшем суде с «Virgin Records» британская желтая пресса свела Стинга с ума. Его роман с Труди Стайлер стал общим достоянием, а его брак явно завершился.
Многие, кстати, были удивлены, что Труди захватила Стинга. Чем? Своей гибкой худобой, угловатым телом, чрезмерно большим ртом и длинным глубоким шрамом, последствием несчастного случая, происшедшего в детстве (шрам открыто пересекал наискось ее левую щеку)?
Несмотря на бессовестную атаку средств массовой информации, жаждущих его крови, Стинг сделал чрезвычайно рискованный шаг — улетел с двадцатисемилетней Труди на вечеринку в южную Францию, которую организовывал торговец оружием Аднан Кашогги.
А только за три недели до того Стинг открыто заявил: хотя они расстались с Фрэнсис, его брак не окончен. Консультанты по связям с общественностью надеялись, что они смогут замять эту историю, намекая, что больше никто тут не замешан. Однако новая сенсация еще больше подогрела слухи, витавшие в Лондоне в то время.
В элегантном отеле «Эрмитаж» в Монте-Карло, где Кашогги праздновал свое сорокавосьмилетие, Стинг и Труди целовались и обнимались за обеденным столом, где также сидели Райан О'Нил и Фаррах Фосетт.
Новая подруга Стинга, в белом дорогом мини-платье, хихикала от удовольствия, когда была отдана дань и «Полиции». Им даже был подан суп под названием «Материальный мир» — по названию одной из песен группы.
Пара ускользнула немного раньше в свой роскошный номер, прежде чем возвратиться на следующий день в Лондон на частном самолете «Лир», принадлежащем Кашогги. Увидев толпы ожидающих корреспондентов в аэропорту «Хитроу», Стинг немедленно отошел от Труди и довольно-таки неуклюже заявил, что на вечере он был с Фрэнсис. «Моя жена была со мной все это время, — сказал он репортерам, — а теперь оставьте меня в покое. Я ужасно устал». Затем вспыхнула драка между Стингом и папарацци[21], а один из операторов был сброшен вниз с лестничного пролета телохранителем.
Спустя несколько дней в Лондоне в ночном клубе «Стрингфиллоуз» Стинг открыто держался за руки с Труди и смело представил ее жаждущим всё узнать представителям прессы: «Моя любовница». Он сказал репортерам: «Мы здесь, значит, мы можем преодолеть давление на нас, а после нас оставят в покое».
Репортер Гарт Пирс был в ту ночь в «Стрингфиллоуз», и Стинг представил ему Труди. Пирс был поражен тем, насколько певец выглядел несчастливым. «У него был затравленный взгляд человека, который подозревает всех и вся, — описал репортер. — Он всегда был таким расслабленным, у него всегда были ясные взгляды и мысли относительно своих намерений, он получал удовольствие от того успеха, который ему приносила музыка».
Спустя годы Стинг признавал, что было ужасной ошибкой назвать Труди своей любовницей. «Не очень-то это умно с моей стороны, — вспоминает он. — Смешно, но ведь это слово никак не преобразуется в газетном тексте. Глупо! Я получил жестокий урок от самого себя, увидев в газетах эту глупость. Я обжёгся на этом, я выучил урок, но в дальнейшем никто не интересовался моей личной жизнью».
Напряжение схватки в суде с «Virgin Records» и его распадающийся брак — все это привело Стинга на грань нервного срыва. Он даже начал использовать концерты «Полиции» для того, чтобы устраивать яростные перебранки с теми, кто оскорблял его. Возникла опасность, что он полностью потеряет контакт с миром, в котором он вырос.
После развода, во время сеансов с психоаналитиком, работавшим по методике Юнга, Стинг, как предполагалось, должен был противостоять своей темной стороне. Он рассказал большинство своих снов своему аналитику. Это было стыдно, но напрямую он не хотел выдавать свои тогдашние мысли.
Тем временем в жизнь Стинга входила Труди. Впервые она увидела «звезду», когда была его соседкой четыре года назад, а теперь стала его полноправной любовницей. Это был долгий-долгий путь — от крошечного дома, принадлежащего городскому совету на окраине Бирмингема, где она родилась. Отец Труди, сильный человек, ранее работавший на ферме, устроился на фабрику в качестве упаковщика абажуров.
Семья Стайлеров была очень бедной. Но с некоторых пор их существование стало еще более жалким — после того, как отец Труди потерял работу. В семье были еще две сестры — Сабрина и Хитер. Как будто миллионы миль разделяли жизнь этого дома и жизнь актерской семьи, к которой принадлежала Фрэнсис Томелти.
Когда Труди было около двух с половиной лет на неё наехал фургон булочника. Выхлопная труба фургона ободрала ей лицо, оставив шрамы на щеке и огромное ярко-красное, как клубника, пятно. Когда она пошла в школу, дети, бывало, кричали ей на площадке для игр: «Лицо в шрамах, лицо в шрамах!»
Она закончила свои уровни «А» в школе и заявила, что хочет стать актрисой. Вряд семья поняла и хоть как-то поддержала её — вряд ли ей могли помочь. В возрасте семнадцати лет Труди убежала из дома и направилась в Стрэтфорд-на-Эйвоне. «Была летняя ночь. Я добралась на попутке, постучала в первую попавшуюся дверь и попросила леди дать мне ночлег. Я задержалась у нее на неделю, а затем нашла работу служанки в семье, которую в объявлении называли «артистической».
Это и была та семья, которая приняла Труди и обучила ее самым основным социальным навыкам и манерам. «Они научили меня не бить детей, не давать клятв, научили, как разрезать грейпфруты. До этого я никогда не видела ни одного».
Они даже давали ей уроки правильной речи, ведь у неё был сильный акцент центральных графств Великобритании. Фактически так же Стинг когда-то потерял свой говор «джоди».
Так родилась актриса Труди Стайлер…
На профессиональном фронте дела у Стинга ухудшились. Когда он появился на концерте в Ньюкасле, то обнаружил, что пришло только двенадцать тысяч человек в противовес ожидаемым тридцати. Вряд ли это было то возвращение домой, которого он ожидал, и он начал задумываться, не объясняется ли эта плохая посещаемость осуждением со стороны общественного мнения после его семейных драм.
Критики, посетившие выступление, сетовали, что шоу было плохо организовано, режиссура — бездарная, и вообще нет никаких новых находок, а значит — нечему удивляться. В конце своего выступления Стинг с облегчением ушел со сцены, не выходя больше к публике, среди которой находились его мать, отец, брат и две сестры.
Стинг начал размышлять, не является ли уход от Фрэнсис самой большой ошибкой его жизни. Он впал в депрессию по поводу отклика со стороны своих поклонников; росло ощущение изолированности. Неудачи, ошибки…
Только Труди его еще как-то поддерживала. Она была искренне влюблена в Стинга и решительно настроена на то, чтобы не дать их роману закончиться, как заканчиваются связи в рок-н-ролле, — уходят в никуда. Стинг был тогда наиболее уязвим, и он действительно чувствовал, что Труди являлась единственным человеком в мире в тот момент, которому он искренне доверял. Их проблемы в конечном итоге связали их, но ещё предстояли большие трудности.
Когда «Полиция» начала разваливаться, поведение Стинга было воистину «беспредельным». Он позже описывал, что вел себя «как настоящая дрянь». Это становилось жутким для всех, кто его окружал, в особенности для Труди.
В ранние дни их отношений ока серьезно подумывала, не бросить ли Стинга. Он не имел никакого представления о том, что происходит у нее в голове в то время, и она поделилась своими тогдашними мыслями и чувствами только много лет спустя. В то время Стинг смотрел на себя, как на совершенного человека. Никто и ничто не вставало у него на пути.
На «классическое ухаживание» было мало времени. Со второй недели августа «Полиция» начала следующий этап своего североамериканского турне. Кульминационным моментом поездки длиной в месяц стало появление группы на фестивале Соединенных Штатов в Калифорнии, который состоялся в огромном открытом парке около Сан-Бернардино.
В тот же месяц фильм «Сера и патока» вышел на экраны всех кинотеатров Британии. Роль Стинга в качестве озабоченного молодого человека Мартина Тейлора вызвала некоторые нервные отклики со стороны критиков. Из его игры было видно, что ему не приходилось слишком глубоко копаться в себе, чтобы
