Легла мозолистой рукой Чужая низменная воля. И, как пугливое агня, Он крикнул: «Я мамашин Толя, Я маленький, оставь меня!» «А это что же на цепочке Тут у тебя висит, малыш?» «Ах, это Боженькин Сыночек, Создавший небо и камыш…» Но пятипалою клешнею Тот вытянул горячий крест, Сверкнувший золотой струею Глубоко в камыши окрест. И, красный весь от озлобленья, Крест оторвал негодный брат, – На горлышке ребенка звенья Кровавый провели стигмат. И горько плачущий малютка, Пораненный сжимая пестик, Кричал, как раненая утка: «Отдай скорей! Отдай мой крестик!» Увы, за крайние избушки Злодей подвыпивший исчез, И только добрые лягушки Заквакали в недвижный кресс. 24 марта – 10 апреля 1919
Колесный пароход «Тургенев» Червонный обогнул Бугаз И в жемчужной зарылся пене, Взметая крыльями топаз. В груди у старика машины Погибшего пирокорвета, Но мачт убогие вершины Не видели другого света, И тело шаткое из плеса Не выходило в океан, Как маятник, он из Одессы Качался в сонный Аккерман. С тех пор, как я себя запомню, Его две черные трубы Сурьмили моря глаз огромный, Скользя вдоль охристой губы. Как тяжело ему мористо, Освобождая кожухи Из волн, разрезывать мониста У красной гирловой вехи! Как тяжело ему бороться С объятьем голубых ундин, Как пьяного кораблеводца Хрипят проклятья у машин! Кричат испуганные куры, Визжат в корзинах поросята, Рыгают бабы в амбразуры И плачут жалобно ребята. И пахнет маслом, пахнет солью, Камбузом, ворванью и луком, И желтой пахнет канифолью, Гармошка тренькает над ухом. Но за громыхающей цепью Штурвала с капитанской рубки, Над моря голубою степью,
