– В Екатеринбурге судья Кабацкий на смерть осудил Ее, царевишен истлил С Царицею перед Царем, Затем страдальцев шестерых Умучили, сожгли и, пушку Священным прахом зарядив, Пальнули в хвойную опушку, Где над Россией плакал Див! – А Божьи храмы, куполочки, Червонные Христа цветочки? – Иные взяты на танцульки, И комиссарские девульки Заморский фок-трот пляшут в них, Иные сожжены, и стих В них колокола голос медный, В других убит священник бедный, Во всех ободраны иконы, Поруганы святые мощи, И редко, редко бедный тощий Поет святые антифоны Смельчак какой у алтаря, Без риз и без пономаря, Без свеч святых, в толпе голодных, Едящих трупы псов свободных, Идеи пакостной рабов, Бродящих трупов без гробов! – Аминь! – под сводом повторила Скорбящая во мраке тень, И темно-синяя покрыла Крылами угасавший день Любимая Хаоса дочь, Святая девственница Ночь. Потухли незабудки-глазки И ротик-ягодка потух, Поблекла золотая сказка Кудряшек Таничкиных вдруг. Холодный, пыльный всюду камень Из-под пастели проступил, Погас овала яркий пламень, И где-то филин завопил. И только шорох звонкий крылий Еще под сводами звучал, И жестяных дрожали лилий Венки и в петельке бокал. И страх рукою ледянистой Оплел нам темя. Во всю мочь Бежали мы на воздух чистый, Где царствовала Дева-Ночь. Безмолвно всё! И лишь Чимоне, С волнистым фризом Аппуан Блистали алою короной, В багровый глядя Океан. Из туч, пылающих гигантов, Лились рубинные каскады, Опалы, бирюза, брильянты – Заката яркие менады. В долине спящей, в сизой дымке Оливковых садов дриады Кружатся в шапке-невидимке. В аквамариновой прохладе Угрюмо в бронзовых шеломах Стоят попарно кипарисы На золотых вершин изломах, Как в черных мантиях Клариссы У труб серебряных на хорах, И ласточки, сменив цикад, Разящим душу пели хором, Врезаясь в золотой брокат. Ave Марийный перезвон На древней башне Буондельмонте Всё на пять миль вокруг в амвон Преображает в Ахеронте Земном для обращенных к Богу, Стремленьем ущемленных душ. И вышли мы на тихую дорогу, От кладбища на паперть храма Змеившую, как желтый уж. Дух захватила панорама, Ум волновали груды звезд, Уже мерцавших в синем плюше, И стал я, как влюбленный дрозд, Руладить в розовые ушки О Вечности, священной маме, О Тайне, девственнице чистой, О Родине, подавшей камень, О Розоньке моей душистой, Пресветлом Ангеле моем, О том, как на Земле нам тесно, О том, чего за рубежом Мы ждем, и горлицы крылом Касалась наших алых лиц Одна из мириада птиц Вокруг незримых, крошка Таня, Ликующая: Осианна! 26 марта – 26 мая 1922 Флоренция
