Порхала в снежном я виссоне… Ах, расскажите бедной Тане, Вы были в православном стане И чудо вы богатырей, Опору Бога и Царей, В Москве наверное видали, Как в Кремле ратников встречали Победоносные войска Митрополиты и толпа, Как на Иване на Великом Священным колокола вскликом Встречала русская земля, Несметным толпам веселя Ликующую в слезах душу, Великорусских паладинов, Сермяжных царских исполинов? Я вашу повесть не нарушу Нетерпеливым восклицаньем!» – Мы ей ответили молчаньем И пораженные виденьем, Нам стало нестерпимо тяжко, И ты промолвила с волненьем, Ко мне прижавшись: «Ах, бедняжка!» – И, внутренним сияя светом, Головка Танечки-сиротки Тянулась в сумрак за ответом, И грустные полились нотки: – «Зачем молчите вы, зачем? Снимите жизненный ярем С застрявшей в терниях пичужки!» – И голос плачущей старушки, Витавшей, словно фимиам, По эпитафийным плитам, Шептал, молил не уставая: – «Отройте ей ворота рая!» – Но безглагольны, как чурбаны, Стояли мы, сочились раны И желчь была у нас во рту; Мы нашу лучшую мечту Похоронили в омут слез Средь лихорадочных берез… – «Ах, почему, как скорбных жен Голгофных, глаз ваш расширен, И, как осиновый листок, Дрожишь ты, милый голубок?» – И звезды темные ко мне Ты подняла в могильной тьме С вопросом жутким – и тогда Глазами я ответил: да! – «Танюрка, милая сестрица, Печальную услышишь весть, России, сказочной царицы, Уже на свете Божьем несть! Долготерпивая жена Детьми своими казнена!» – Глазенки мраморной малютки Раскрылись от жестокой шутки, Как у сраженных Ниобид; Всё то, что миллион обид Неслыханных, необычайных У нас за восемь создал лет, То человеческою тайной В ней сразу твой сваял ответ. И стон надрывный, жалкий, резкий, Верней бурава и стамески, Пронзил нам души и гробницы, И найистлевшие частицы В ячейках содрогнулись праха, И от трагического аха Умолкли пьяные цикады И распластались туч громады. – Зачем убили злые детки Святую мученицу мать? – На волю выпустил из клетки Их злой и хитроумный тать. – Как будто в безбережной степи Возможен был для душ острог? – У каждого свои есть цепи, И несвободен даже Бог! – Зачем же было убивать Святую мученицу мать? – Зачем фарфорную головку Ты кукле вскрыла и коровку Пегую из папье-маше Распотрошила в камыше, Когда она на водопое Отказывалась пить на зное? – Я посмотреть хотела, милый, Что делается там, внутри… – Их убедили, что постылый Россия край и что цари Всему виною, что без Бога К благополучию дорога. – Так всё погибло, значит, всё? – Лонгиново мы ей копье Всадили пред исходом в ребра: Гной выступил из раны, кобра Зашевелилась подле трупа, И кто-то засмеялся тупо… – А Царь, а вся Его семья?
