работать не в догоняющем режиме, а как минимум идти в ногу с потребностями экономики, а как максимум – поработать на опережение.

– За счет чего Вы смогли снизить стоимость строительства?

– За счет снижения стоимости материалов: металл, цемент…

– Не за счет оборудования?

– Нет. Оборудование не дешевеет.

– А услуги подрядчиков?

– Услуги дешевеют. Я могу привести пример. Буквально последний конкурс мы разыгрывали – строительство линии 500 кВ на Дальнем Востоке. По расчету, который мы делали в докризисных условиях, цена линии составляла 2,4 млрд руб. Так вот после ожесточенного конкурса нам дали цену 1,6 млрд руб. Я сам не ожидал.

Пугает только, что проведенные удешевления по внутренним ценам могут быть съедены ростом цен на оборудование из-за роста валютного курса. Мы сейчас пересматриваем политику в отношении проводимых реконструкций, а у нас 35–40 % инвестпрограммы – это реконструкция объектов, некоторых с расширением, некоторых без. Так вот мы переходим от комплексной реконструкции к точечной. То есть если раньше мы на подстанции безоговорочно меняли десятилетний трансформатор и отправляли его в резерв, то сейчас мы делаем его диагностику, довешиваем новое оборудование, но сам трансформатор не меняем. Такой подход позволит нам перераспределить средства между объектами, чтобы по максимуму сохранить объектовую структуру инвестпрограммы и выполнить наши задачи по надежности и развитию ЕНЭС, несмотря на снижение объемов финансирования.

– Поскольку нет денег от продажи активов, как Вы собираетесь решить проблему с финансированием инвестпрограммы?

– Если инвестиционная программа будет утверждена в тех параметрах, о которых я говорил выше, то в 2009 году у нас с финансированием все в порядке. Кроме средств от продажи активов, у ФСК есть и другие источники финансирования инвестпрограммы – собственные средства, бюджетные, средства от активов, которые ранее продало РАО «ЕЭС». По году не исключены небольшие кассовые разрывы, но уверен, что у нас не будет проблем с их покрытием. ФСК – привлекательный заемщик, в прошлом году нам удалось открыть кредитную линию на год в Альфа-Банке на 15 млрд руб. Что касается более длинных заимствований, они могут понадобиться в конце года, когда мы будем гасить серию наших облигаций на сумму порядка 5 млрд руб. И здесь мы рассчитываем на такой инструмент, как инфраструктурные облигации.

– В чем суть этого финансового инструмента? Когда Вы предполагаете сделать первый выпуск?

– Эти облигации будут выкупаться государственными институтами, например госбанками, ВЭБом, поскольку облигации таких компаний, как ФСК или, например, ОАО «Российские железные дороги», имеющих важное государственное значение и регулируемых государством, будут в достаточной степени надежными и недорогими. Эти облигации могли бы приниматься ЦБ, в том числе в залог.

Вот главные черты облигаций, которые назвали термином «инфраструктурные». На самом деле термин этот не экономический, он отражает природу компаний, для которых предназначен. Нашу инициативу по формированию такого инструмента господдержки никто не отверг, но пока она активно в электроэнергетике не реализуется. Однако у нас есть проекты, для которых так или иначе потребуется государственная финансовая поддержка. Я имею в виду Олимпиаду и саммит АТЭС. Здесь у нас объем задач расширился, несмотря на кризис. Если в бюджетном финансировании этих проектов (через механизм выкупа государством дополнительной эмиссии акций ФСК) нам будет отказано, мы будем обращаться к государственным банкам за заемными средствами. Я думаю, что до конца года мы не на текущую деятельность, а вот именно на инвестиции в важнейшие проекты точно получим заем в ВЭБе.

– Как Вы планируете поступить с акциями ОГК-1? Это же ваш самый крупный актив.

– С ОГК-1 проблема сложнее, чем может казаться на первый взгляд. С одной стороны, ФСК нужно получить деньги за ее акции, чтобы профинансировать инвестпрограмму. А с другой стороны, ОГК-1 самой нужны деньги на инвестиции. У ОГК-1 есть парочка объектов, которые просто кровь из носу, а делать надо. Один из них – это Уренгойская ГРЭС, объект самый необходимый, но при этом еще и самый слабый с точки зрения экономической эффективности, возврата вложений.

– Будете передавать акции ОГК-1 в управление «Интер РАО ЕЭС»?

– Да, и сейчас мы с «Интер РАО» ведем переговоры по поводу условий управления. Существующая ситуация, когда ФСК владеет пакетом ОГК-1, строго говоря, идет вразрез с законом: владеть сетями и генерацией одновременно запрещено. Передать акции ОГК-1 в управление – это компромисс, и это очень хорошо, потому что «Интер РАО» еще и кредитует инвестпрограмму ОГК-1. Таким образом, проблема самой ОГК-1 сейчас будет решена.

– А ваша – нет…

– А наша – нет. Но нашу проблему ведь на самом деле я и не вижу сам, как решить. Попросить государство: выкупи у нас назад, исходя из тех цифр, которые ФСК собиралась получить, – это было бы сильно неспортивно по отношению к государству. Ему зачем это надо? Найти или заставить, чтобы купил какой-нибудь инвестор, например «Интер РАО»? У «Интер РАО» и денег нет, и ему влезать в кредит и покупать тоже неверно. Поэтому здесь ситуация сложнее, и мне кажется, сегодня она не имеет решения. Текущее решение состоит в следующем: в той степени, в какой ФСК будет нуждаться в деньгах для выполнения инвестиционной программы, мы будем искать инструменты. В том числе облигации, кредиты, корректировка самой инвестпрограммы. Таким образом, чтобы продажа или непродажа ОГК-1 не была критичной для ФСК.

– Значит, Вы однозначно не торопитесь продать ОГК-1 по той цене, которая сейчас есть на рынке?

– Безусловно. Я не вижу условий для ее продажи, продавать по той цене, которая складывается сегодня, – нельзя. Пусть лучше эти акции остаются на балансе ФСК.

– Правда ли, что у ОГК-1 сейчас очень тяжелое финансовое положение? Компании грозит банкротство?

– ОГК-1 начала реализовывать инвестпрограмму за счет кредитов и собственных средств заранее, до привлечения стратегического инвестора. Получается, что большое отвлечение оборотных средств произошло, а объекты новые не введены, не приносят доходов. И кредитные возможности исчерпаны. В этом отношении ситуация непростая, но это точно не банкротство, так говорить неверно.

– Многие сейчас жалуются на неплатежи. Вас эта проблема коснулась?

– Да, такая проблема опять выползла. Недополучение денег сетевыми компаниями с потребителей в кризисных условиях имеет две причины. Причина первая и очевидная – это когда тот, кто должен был платить, почему-то не платит. Но я бы сказал, что такие неплатежи пока не носят массового характера. Другая часть проблемы кроется в том, что тариф для сетевых компаний формируется от прогнозируемого полезного отпуска. То есть предполагалось, что полезный отпуск в этом году составит, например, 100 единиц. А фактически-то он составил 90 единиц. Это значит, что сетевые компании понесли расходы, как изначально планировали, и под это была величина тарифа рассчитана, а вот доходов получили меньше и образовался кассовый разрыв.

Но если до этого года тарифы устанавливали раз в году, то сейчас мы вернемся к возможности регулирования в течение года. И если первое полугодие показывает, что прогнозы потребления оказались неверными, то есть возможность дорегулировать как-то вопрос во втором полугодии. Это позволит иметь инструмент государству, ФСТ в первую очередь, чтобы корректировать и смягчать для компаний последствия снижения отпуска. Проблемы неплатежей в большей степени касаются распределительных сетей. ФСК лучше защищена и от неплатежей, и от недополучения необходимой выручки. Во-первых, стоимость услуг ФСК в тарифе на электроэнергию – это всего 7 %, а цена последствий отключения в ЕНЭС чрезвычайно высока. Ну и, во-вторых, мы добились, что тариф ФСК формируется не на основе полезного отпуска, а на основе заявленной потребителями мощности. И в 2009 году она даже выросла по сравнению с 2008 годом.