вращался в других.., сферах? – Его голос звенел, как сталь, и от нее это не ускользнуло.

– Я не знала, что и подумать. Эти телефонные звонки – только спросишь, как дом, и сразу – бац! – бросаешь трубку! А в последние дни ты и звонить перестал.

– Возможно, так оно и было, но дело в том, что я работал от зари до зари и сверх того, – мягко произнес он. – Когда я звонил тебе в последний раз, я предупредил, что еду во Францию и что там мне придется туго.

– Я думала, ты едешь всего на один день. – Вид у нее был совсем унылый. – А сюда ты ни разу не приезжал.

– Не потому, что не хотел. – Внезапно появившаяся в его взгляде нежность повергла ее в такое смятение, что она, повернувшись в кресле, стала смотреть в другую сторону. – Я не стану докучать тебе перечислением всего, что произошло за последние недели, но из Англии, Келси, мне было никак не вырваться. От меня зависели работа и благополучие слишком многих людей.

– Настолько серьезно? – Она подняла глаза на его угрюмое лицо.

– Поверь уж лучше на слово. – Он отбросил со лба черные волосы, и она впервые заметила, каким усталым он выглядит, каким измотанным. – Это было ужасно, но худшее уже позади, и потери минимальны. Как часто бывает в таких случаях, дело вдруг приняло неожиданный оборот, и мы теперь сильнее, чем прежде, но некоторое время все висело на волоске.

– Правда? – Она вдруг почувствовала себя ужасной дурой. И зачем она только написала это письмо? Это все он, Маршалл. Из‑за него она совершает поступки, которых в нормальном состоянии никогда бы не совершила.

– Так или иначе, я приехал. – Он ехидно усмехнулся. – Рада меня видеть?

– Да, рада. – Келси сочла, что честность в умеренных дозах не повредит. – Мне столько нужно тебе показать и…

– Иди ко мне.

Увидев, какое у него лицо, она застыла, а ее мысли понеслись галопом. Это же Маршалл, прирожденный обольститель: выражение сердечности и нежности на его лице ничего не значит, он, наверное, был таким со всеми, он…

– Иди ко мне, я сказал.

Она медленно поднялась и с каменным лицом, напряженной походкой пересекла комнату.

– Ты все‑таки обворожительный клубок противоречий, – лениво пробормотал он, властно заключая ее в объятия. – То сущая снежная королева, а через минуту – просто бочка с динамитом.

Она бросила на него настороженный взгляд – лицо как мел, янтарные глаза прищурены.

– Ты думаешь? – Келси напряглась в его объятиях, как натянутая струна.

– Не думаю, а знаю. – Он коснулся ее лица, осторожно провел по нежному подбородку. – Какая у тебя чудесная золотистая кожа, маленькая пчелка моя. А волосы… – Его прикосновения ее загипнотизировали, зрачки расширились так, что глаза стали почти черными. – Ты рада меня видеть? В самом деле рада?

– Да. – Ее голос был так же бесстрастен, как и ее лицо. Он ни за что не должен догадаться, как она рада. Этого унижения, в добавление ко всему остальному, ей просто не вынести.

Что он думает, когда вот так смотрит на нее? Это было выше ее понимания. Келси замерла в объятиях Маршалла и напряженно ждала, что будет дальше, а он тем временем внимательно всматривался в ее лицо, изучая его дюйм за дюймом, черточку за черточкой.

– Что ж, можно с уверенностью сказать одно: ты отлично знаешь, как приголубить мужчину, – насмешливо протянул он через некоторое время. – В чем, в чем, а в избытке восторженности тебя не заподозрить.

Она ощутила сильный укол разочарования, когда он ее отпустил, даже не попытавшись поцеловать, подошел к окну и резким движением отдернул легкую занавеску.

– Отлично! Мой “рейндж‑ровер” уже пригнали. Терпеть не могу ездить пассажиром.

– Ты его взял напрокат? – Она почувствовала запах его одеколона, и мышцы ее живота немедленно отреагировали, судорожно сжавшись.

– Купил. Коль скоро я решил сюда регулярно наезжать, мне понадобится приличная машина. – “Приличным” “рейндж‑ровер” был безусловно: сверкающий свежим лаком бутылочно‑зеленого цвета, он выделялся среди машин на стоянке, как принц крови среди простолюдинов. – Не беспокойся. – Маршалл скосил глаза и посмотрел на нее сверху вниз; его глаза улыбались. – Для более спокойных условий я потом куплю другую машину, но мне показалось, для знакомства со страной лучше подойдет “рейндж‑ровер”. Что‑то меня здесь потянуло в горы.

– А я вовсе и не беспокоюсь, – равнодушно ответила она. – Полагаю, к тому времени меня уже здесь не будет.

В его смуглом лице что‑то изменилось, хотя она не могла точно определить, что именно, а потом он припал к ее губам медленным, дразнящим Поцелуем, от которого ее сердце бешено забилось, а в ушах оглушительно зазвенело.

– Келси, – простонал он, хмелея от ее близости и страстно проводя руками по ее спине, – что же ты со мной делаешь? – Поцелуй вдруг стал почти свирепым, в нем была жестокая, звериная чувственность, от которой она беспомощно задрожала, а ее руки помимо воли обхватили его за плечи.

Она не почувствовала, как он подвел ее к кровати, но, когда упала на мягкое одеяло, на короткое мгновение к ней вернулся рассудок, и от страха ее глаза расширились. “Маршалл, нет…” Ее шепот заглушили его твердые губы, он снова зажал ей рот, стремясь проникнуть в его сладостную глубину, а в его движениях появилась настойчивость, которой ее тело не замедлило подчиниться. Как она его любит…

Лишь ощутив его руки, гладившие обнаженную кожу ее живота, она вернулась к реальности и осознала, насколько велик беспорядок в ее одежде. Она не знала, когда он успел расстегнуть ее блузку, и теперь, обнаружив, что полуобнажена, залилась пунцовой краской и, стремительным рывком отвернувшись от него, села.

– Прости. – Она трясущимися руками запахнула блузку и низко опустила голову, так что упавшая копна волос закрыла ее красное лицо от его пронизывающего взгляда. – Я не хотела тебе позволить… Я не должна была… Мне не следовало…

– Это мне не следовало. – В голосе Маршалла слышалась все та же ядовитая самоирония, и Келси не смела поднять на него глаза. – Входя в эту комнату, я дал себе зарок, что не трону тебя сегодня и пальцем. Я хотел, чтобы ты меня получше узнала и наши отношения как‑то снова наладились.

– А что, разве они когда‑нибудь были налажены? – с горечью спросила она.

– Возможно, и нет. – В его голосе появилась едва заметная хрипотца. – Но если я тебя соблазню, они вряд ли улучшатся, не так ли? Слушай, Келси, ведь ты мне не доверяешь? В этом все дело?

– Нет, дело не в этом, – ответила Келси, не поднимая глаз.