— Я хочу спать, — пробормотала она.
Смех Огги гулко отдавался у него в груди.
— Это ты хорошо придумала, Медвежонок-Тедди. Давай спать, у меня тоже глаза слипаются. Бог мой, как я тебя люблю. Какое счастье, что я тебя не торопил. Я так боялся тебя потерять.
Сквозь сон она еле разбирала его слова.
Когда Тедди проснулась, в спальне было совсем темно. Откуда-то издалека доносился вой автомобильной сирены и приглушенный гул самолета. Она поежилась от холода. Скомканные простыни давно упали на пол; кожа была липкой от застывшего пота.
Огги Штеклер еще спал. Приподнявшись на локте, Тедди вгляделась в его лицо. Пожалуй, ей еще не доводилось видеть таких правильных черт.
Может быть, она ослышалась? Или он говорил одно и то же всем своим любовницам? Тедди закусила губу, не зная, чему верить. Скоро она уедет к себе в Коннектикут. Как узнать, сказал он это всерьез или просто поддался порыву страсти? Если его чувства искренни, он тем или иным способом это докажет.
Она осторожно перевернулась на другой бок, стараясь не разбудить Огги. Ни для кого не секрет, что теннисисты сплошь и рядом заводили романы в своей среде. Но тем, кто относился к этим связям слишком серьезно, оказывалось все труднее сосредоточиться на игре, особенно если любовь давала трещину.
— Ти! — позвал Огги, поднимая голову от подушки. — Как выспалась?
— Нормально, — Тедди почти не различала его лица. — Огги…
— Что?
— Я не хочу, чтобы это было дешевым приключением.
— Дешевым приключением? — Огги рассмеялся. — Ну, ты даешь, Ти! Надо же такое придумать! Я люблю тебя, Тедди, ты мне нужна, и теперь, когда ты стала моей, я от тебя ни за что не отступлюсь.
Огги словно угадал ее мысли — именно это она и хотела услышать. Успокоившись, Тедди выбралась из кровати.
— Я вся липкая. Пойду в душ.
— Погоди, я с тобой, — вскочил Огги.
Стоя под теплыми струями, они опять принялись ласкать друг друга. Тедди охватила неистовая радость. Наверно, она полюбит Огги. Наверно, это и есть ее судьба.
— Не вижу причин для такой непримиримой позиции, — произнес принц Георг, в упор глядя на своего старшего брата, сидевшего за другим концом длинного стола.
Сегодня они обедали вдвоем. В твидовом пиджаке английского покроя, надетом поверх тонкого темно-вишневого джемпера, Георг был удивительно похож на герцога Эдинбургского, мужа королевы Елизаветы П.
— Объединение с Францией сулит большие преимущества, — убеждал он.
— О каких преимуществах может идти речь? Такой умысел равносилен государственной измене! — вскричал князь Генрих.
— У нас появится сильная армия, жизнеспособный флот, — спокойно перечислял Георг. — Мы сможем наконец стабилизировать экономику и перестанем зависеть от прихотей богатых туристов. Впоследствии можно будет поставить вопрос о вступлении в Европейское экономическое сообщество, а также добиться снижения пошлин в торговле с Соединенными Штатами.
— Возможно, — Генрих смотрел на брата ледяным взглядом. — Но мы потеряем свою самобытность. Наши граждане согнутся под бременем налогов, лишатся всех социальных гарантий. Мы будем довеском к чужой стране… Я этого не допущу!
— Я лишь хотел подчеркнуть…
— Кто тебя надоумил?
— Что ты имеешь в виду?
— Коста — небольшая, но богатая страна. Многие желали бы прибрать ее к рукам. Неужели ты способен на предательство, Георг? Неужели твои помыслы направлены на разрушение родной страны? Признайся: ты причастен к гибели Д'Фабрэ?
— Нет! Боже упаси, нет! — замахал руками Георг. — При чем тут гибель Д'Фабрэ? Я просто собирался… объяснить тебе…
— Объяснения излишни. Мы с тобой братья, Георг, но ты весьма далек от чаяний нашего государства. Прошу тебя, оставь свои мнения при себе. В твоих речах я слышу только циничный расчет. Должен сказать, мне это крайне неприятно.
Поднявшись из-за стола, Генрих щелкнул пальцами, чтобы подозвать секретаря.
— У меня совещание.
Георг застыл. Князь Генрих медленно направился к выходу, сопровождаемый прямым, как жердь, секретарем.
В Коста-дель-Мар пришла осень. Волны Атлантики, гонимые колючим, пронизывающим ветром, обрушивались на знаменитые пляжи.
Габриелла отбыла в свою первую рекламную поездку. Ее маршрут пролегал через Нью-Йорк и Палм- Бич. Пресса проявляла огромный интерес к серии ювелирных украшений «Принцесса Габриелла». Все ведущие журналы поместили статьи об этой коллекции; фотографии Габи появились на обложках журналов «Пипл» и «Таун энд кантри».
Кристина мучилась завистью.
Это несправедливо… Почему Габи занимается, чем хочет, и добивается успехов?
В замке без лишнего шума отметили день рождения Кристины: ей исполнился двадцать один год. Приглашенных было совсем немного. Жан-Люку не разрешили показываться перед гостями. Кристина объявила, что он заболел гриппом и не сможет к ним присоединиться.
После того случая в Париже она брезгливо сторонилась мужа. Он клялся, что всегда пользовался презервативом, но Кристина больше ни в чем ему не верила. Он подвергал и ее, и ребенка опасности заражения СПИДом.
Каждую ночь она плакала. Ей некого было винить в своем несчастье. Все отговаривали ее выходить замуж за этого лжеца и развратника, который в довершение всего оказался педерастом. Но ей было ничуть не легче от того, что она сама навлекла на свою голову этот позор.
Подобрав под себя ноги, Кристина сидела в широком кресле, стоявшем в нише у окна спальни. Пол и стены заливал лунный свет. Как и всякая женщина, она мечтала быть счастливой в браке, но теперь у нее не осталось к Жан-Люку никаких чувств, кроме ненависти.
Наутро погода прояснилась. Холодное осеннее солнце осветило мощеные улочки.
— Ты совсем исхудала, — заметил принц Жак, которого Кристина попросила подвезти ее в центр города за покупками.
— Да, я знаю.
— Мне всегда казалось, что женщины «в интересном положении» должны толстеть, а не худеть.
— У меня особая диета, — придумала Кристина.
Она не хотела признаваться, что заметная потеря веса вызвана тяжелыми переживаниями. Да и то сказать: ее брак бесславно распался, а актерская карьера, о которой она мечтала всю жизнь, так и не началась.
— Смотри не переусердствуй, сестричка: нам нужен красивый, здоровый, толстощекий продолжатель рода.
Жак уже опробовал свой новехонький «феррари» с электронным переключением скоростей: он участвовал в двух этапах гонки на трассе в Брэндс-Хетч, в Англии, и занял второе и восьмое места. Неудивительно, что он стал любимцем публики у себя на родине. Внимание общественности привлекла также его акция помощи пострадавшей дочери гонщика, а вслед за тем — деятельность по созданию фонда поддержки детей с умственными и физическими недостатками. Жака нередко видели в клубе «Вэрайети»,
