Их встреча была назначена в теннисном клубе «Уэстон», где они когда-то делали первые шаги на корте. Тедди разгромила Джамайку всухую, 6:0.
— До чего приятно потерпеть поражение от чемпионки Уимблдона! — Джамайка ничуть не расстроилась.
Они откупорили по банке «дайет-пепси» и собрались посплетничать, как в былые времена.
— Я желаю знать все про твоих кавалеров, Тедди, — заявила Джамайка. — Принц Жак тебя не забывает?
— Джейми, — вспыхнула Тедди, — между нами ничего не было. Ну, потанцевали пару раз в ночном клубе, а газетчики наплели с три короба.
— Я-то думала… — разочарованно протянула Джамайка. — А что скажешь про Огги Штеклера? Мне говорили, твое имя не сходит у него с языка. Он клянется, что умрет, а тебя уложит в постель.
Тедди опять залилась краской.
— Наверно, это просто сплетни, — предположила Джамайка. — А вообще-то говоря, что тут такого? Он очень даже недурен, денег куры не клюют, «громит» всех подряд. Между прочим, если посмотреть на него сзади, ниже пояса — с ума сойти можно.
Тедди задумчиво потягивала «пепси».
— Огги действительно недурен, но я… сама не знаю, что мне нужно.
— Очень просто: тебе нужно завести любовника.
Потом Джамайка убежала на свидание. Тедди приняла душ и поехала домой. Она чувствовала себя совершенно подавленной. Ей доводилось слышать, что после победы в турнирах «Большого шлема», в особенности после Уимблдона, у теннисистов наступает депрессия, но она никогда бы не подумала, что сама поддастся этому недугу. Она достигла вершины. Что же дальше?
Ох, как она могла забыть? Ее ждали показательные встречи в Токио. Это послужит хорошей разрядкой.
Над Токио висела мелкая дождевая пыль. В сыром воздухе огни Гинзы казались размытыми.
Отель «Империал» находился вблизи одноименного парка, неподалеку от правительственных зданий. Тедди прилетела в сопровождении своего агента, Расса Остранда. Когда они подошли к стойке портье, три женщины-японки восторженно защебетали, узнав чемпионку Уимблдона, и стали протягивать ей клочки бумаги в надежде получить автограф.
Тедди торопливо расписалась и с изумлением увидела, что ее окружила толпа.
— Не иначе как меня принимают за Мадонну, — со смехом сказала она Остранду.
— То ли еще будет!
Ей отвели прекрасный номер-люкс, оформленный в японском стиле, но обставленный европейской мебелью. Тедди раздернула шторы и залюбовалась видом вечернего Токио. Прямо напротив ее окон вспыхивала неоновая фигурка девушки-теннисистки.
Тедди была ошеломлена: она узнала свое изображение.
— Ничего себе! — пробормотала она, не в силах оторваться от этого зрелища.
В номере зазвонил телефон. Тедди опомнилась и сняла трубку.
— Подумать только, ты меня обскакала! — услышала она голос Огги Штеклера. — Почему это тебя выставили на всеобщее обозрение, а меня — нет?
— Сама удивляюсь, — рассмеялась Тедди.
— Не хочешь чего-нибудь выпить на сон грядущий? Я стою через улицу от твоего отеля. Могу за тобой зайти.
— Ой, не знаю, — встревожилась Тедди.
— Слушай, давай сразу договоримся: никто не собирается покушаться на твою добродетель — если, конечно, ты сама этого не захочешь так же сильно, как и я. Про меня чего только не болтают, но я не какой-нибудь маньяк. Тедди, мне просто хочется узнать тебя поближе.
— Ладно, — не без колебания согласилась она. — Только не поднимайся ко мне в номер. Встретимся внизу, в баре «Империал».
Чтобы спастись от охотников за автографами, Тедди замотала голову шелковым шарфом, спрятав косу, и только после этого спустилась в вестибюль.
Огги Штеклер уже стоял в баре, окруженный толпой японских почитателей.
Завидев Тедди, он помахал ей:
— Вот оборотная сторона нашей популярности. Все-таки нам спокойнее будет у тебя в номере, Ти.
Тедди усмехнулась.
Огги пришел в восторг, увидев из окна панораму японской столицы. Его собственный номер в соседнем отеле располагался пятнадцатью этажами ниже. Он не дотронулся до Тедди, но от него исходили сексуальные токи. У нее по спине побежали мурашки. Одно дело — трепаться с Джамайкой о том, что ей нужно завести любовника, и совсем другое — остаться наедине с парнем, которого называют королем тенниса.
— Итак, — сказал Огги, когда по его заказу в номер доставили поднос с аппетитными закусками, — как тебе нравится быть знаменитой?
— Очень нравится, — ответила Тедди.
За едой они поболтали о том о сем, обменялись спортивными новостями и впечатлениями о новичках, появившихся на теннисном горизонте.
Вдруг Огги посерьезнел.
— Тедди, — начал он, — ты такая красивая, что мне даже страшно.
— Оставь, пожалуйста.
— Я не могу выбросить тебя из головы с тех пор как мы играли в Коста-дель-Мар. Знаешь, ты похожа на Грейс Келли. У тебя такое лицо…
— Я совершенно на нее не похожа. По-моему… по-моему, тебе пора, Огги.
Провожая его, Тедди открыла дверь в коридор. Огги наклонился и легко поцеловал ее в губы:
— Спокойной ночи, Золотая Девочка.
Встречи проходили в элитарном теннисном клубе на окраине Токио. Каждая из сорока площадок использовалась по восемнадцать часов в сутки.
Когда лимузин подъехал к территории стадиона, Тедди увидела длинную очередь желающих попасть на трибуны. По инструкции машины должны были подъезжать к задним воротам, но толпа блокировала движение. При появлении Тедди сотни людей устремились к ее автомобилю. В окна заглядывали чужие лица, тянулись руки.
— Видишь, как тебя встречают, — с гордостью сказал Расс Остранд.
Только вмешательство восьми полицейских позволило Тедди выйти из машины и добраться до раздевалки. Там уже находилась честолюбивая Роксанна Эберхардт, ее соперница, которая недавно вернулась на корт после травмы. В Уимблдоне она была «посеяна» под вторым номером, но из-за надрыва мениска выбыла из борьбы.
Роксанна хмуро ответила на приветствие Тедди.
— Подумать только, какие толпы народу, — дружелюбно сказала Тедди. — Я и не думала, что будет столько болельщиков.
— Обычно бывает куда меньше зрителей. Думаю, это не мои болельщики, — отозвалась Рокси.
Ей не давало покоя, что она получает всего семьдесят пять тысяч долларов за выступление, то есть вдвое меньше, чем Тедди. Победительнице их встречи было обещано еще сто тысяч.
Матч длился более двух часов, но постепенно Тедди измотала соперницу, и та начала допускать ошибки. Мяч с ее подачи все чаще попадал в сетку или уходил за линию. Тедди победила с перевесом в два очка. Трибуны неистовствовали.
