допущу. Как тебе такое могло прийти в голову?
— Я принял решение, — с вызовом сказал Жак. — Если хорошо знаешь свое дело, опасность сводится к минимуму.
— Тебе еще нет двадцати, а ты уже хорошо знаешь свое дело? — Князь Генрих попытался скрыть ярость под маской сарказма.
Жак стиснул зубы.
— Не беспокойся, папа, я не разобьюсь. У меня будут лучшие тренеры. Сегодня я успешно прошел трассу, — с гордостью добавил он.
Генрих чувствовал, что необходимо в корне истребить дьявольское упрямство сына. Речь шла не только о личной безопасности Жака, но и о судьбе монархии: с раннего детства он воспитывался как наследник трона.
— Твой успех меня совершенно не интересует. Гонки — опаснейшее занятие. Даже Айртон Сенна, которого считали лучшим из лучших, разбился на трассе в Италии. Ты не имел права принимать такое решение, не посоветовавшись со мной. — Генрих выдержал паузу. — Выбрось из головы этот вздор. Я запрещаю тебе даже думать о гонках.
Жак смотрел прямо в глаза отцу. У него на скулах перекатывались желваки.
— Я не стану брать назад свое слово.
— Что? — Генрих был поражен.
Глаза Жака полыхнули огнем.
— Мир не ограничивается пятью квадратными милями Коста-дель-Мар. Я не собираюсь всю жизнь быть почетным гостем на официальных церемониях. Мне нужно испытать себя! Я хочу
Он повернулся на каблуках и ушел обратно в зал. Генрих остолбенел. Князя убила эта фраза:
— Что прикажете, ваше высочество?
В арочном проеме показалась голова телохранителя. Генрих негодующим жестом приказал ему убраться с глаз долой.
Дрожа от гнева, он облокотился на перила. Перед ним простиралась земля Коста-дель-Мар, залитая лунным светом. Кольцевая трасса сверкала сотнями фонарей. В конце узкой улицы мигала неоновая вывеска «Казино-де-Пале». Богатейшим игрокам со всего света ничего не стоило поставить на кон многие тысячи франков. Оставляемые ими в казино миллионы обеспечивали безбедное существование всем гражданам Коста-дель-Мар.
Вглядываясь в ночные огни, Генрих почувствовал, как его глаза заволокла туманная пелена. В молодости ему самому случалось проявлять строптивость, но, когда его призвала родная страна, он отбросил всякие сомнения и отказался от юношеских устремлений.
Ему хотелось надеяться, что принц Жак поступит так же, когда придет его час. А вдруг нет?..
На следующий день Генрих посетил заседание Государственного совета и восстановил давно отмененную поправку к закону о престолонаследии. Эта поправка, позволяющая монарху обойти наследника мужского пола и выбрать себе в преемницы одну из дочерей, применялась всего два раза за многовековую историю правящей династии Беллини.
Князь Генрих пошел на этот шаг с тяжелым сердцем. Но он всегда считался с реальностью и обязан был предусмотреть все.
Тедди вернулась в Коннектикут. Она не могла опомниться после победы в Уимблдоне, а тут еще в программе «Эй-Би-Си спорт» показали интервью с принцем Жаком.
Тедди впилась глазами в телеэкран. У нее тяжело стучало сердце, словно напоминая ей о безвозвратности потери. Потом она схватила пульт дистанционного управления и переключилась на другую программу. Господи, что за буря разыгралась у нее в душе? Она потеряла голову, как девчонка-школьница. Надо сделать над собой усилие, прямо сейчас.
Она вдруг устыдилась, что в последнее время начала собирать вырезки из газет и журналов, в которых говорилось о костанских принцессах. В ее папку попали даже светские сплетни о супружеской жизни принцессы Кристины. Тедди сохранила также статью о нападении на Габриеллу: старшая принцесса была атакована группой экстремистов, которых, по счастью, успели оттеснить охранники. Габриелла почти не пострадала. Четверо нападавших были приговорены к пяти годам тюремного заключения.
У Тедди создалось впечатление, что жизнь княжеской семьи получила над ней какую-то мистическую власть. Как ни странно, в суждениях отца она улавливала то же самое ощущение.
Все ведущие американские журналы стремились дать в номер публикацию о Тедди Уорнер. На телевидении срочно слепили сценарий сериала, в котором Тедди предназначалась роль чемпионки по теннису, расследующей гибель своего брата. Программа «Доброе утро, Америка» пригласила ее для съемок двадцатиминутного сюжета в ближайшую пятницу; Джоан Риверс заручилась согласием Тедди дать интервью ее передаче через две недели; компания «Фокс видео», которая в свое время выпускала кассеты с ритмической гимнастикой Джейн Фонды, жаждала наладить выпуск учебных фильмов с Тедди в роли инструктора.
— Ты настоящая звезда, дочка, — ликовал Хьюстон. — Теперь ты можешь кому угодно диктовать свои условия. К тебе потекут миллионы долларов!
— Да, все сложилось великолепно, — согласилась Тедди. — Во всяком случае, в спорте.
— К чему ты клонишь? — насторожился отец.
Она закусила губу.
— Я хочу сказать, что в теннисе у меня все получается, как задумано, а все остальное… не столь блестяще. В личном плане — ноль.
— Ты имеешь в виду мальчиков?
— А чем тебе не угодили теннисисты? — обиделся Уорнер, но тут же спохватился и закивал. — Ну, хорошо, я подумаю, как нам быть. Позвоню кое-кому из знакомых. Наверняка у кого-нибудь из них есть сын, который учится в Гарвардском или Йельском университете и будет счастлив с тобой познакомиться.
— Зачем ты мне подсовываешь кота в мешке? Бр-р-р, даже думать противно! Да и откуда у меня возьмется время, чтобы с кем-то знакомиться? — Тедди совсем помрачнела. — Я целыми днями тренируюсь, и к вечеру меня хватает только на то, чтобы уставиться в телевизор.
— Родная моя, — неумело утешал ее Хьюстон, не вполне понимая, чего она хочет, — мы можем пригласить гостей…
— Какой от них толк? — вздохнула Тедди.
Ближе к концу недели приехала Джамайка Дю-Росс, чтобы «постучать мячиком». Они с Тедди не виделись почти полгода. Джамайка оставила большой теннис и поступила в колледж.
— Пора спуститься с небес на землю, — сказала она. — Великой спортсменки из меня не получилось. Попытаюсь стать великим адвокатом.
