студию и поговорить с коллективом или с директором. Надеюсь, мы найдем общий язык, ведь наверняка они что-то знают о последних днях Вероники… Только вот, куда ехать? В городе, наверное, существуют и другие фотостудии. Позвонить Кате? Не очень-то хочется звонить ей по этому поводу. Ведь сегодня вечером у нас с ней… что-то вроде свидания…»

Петр взглянул на Иван Иваныча:

– Вы, случайно, не знаете, где работала та женщина, фотодизайнер, которая два дня назад погибла под рекламным щитом?

Таксист немного помолчал, и, не глядя на Петра, нехотя ответил:

– Как же, знаю. Ее же почти все горожане знали. Если нужно было сделать хорошую фотографию, то все шли только к Веронике… Жаль, что она… Что с ней вот так… Туда едем?

– Туда.

Машина отъехала от банка, развернулась, проехала мимо ЦГНУМ-а и, нырнув в первый же переулок, тут же остановилась. Петр выглянул в окно и увидел вывеску: «Фотостудия № 1». Он вытащил из папки фотографию с рекламой магазина «Аэлита», сложил ее пополам и засунул во внутренний карман пальто.

– Я скоро, – Петр вылез из «копейки» и, держа в руках все три папки с фотографиями, решительно вошел в студию.

Еще с порога он увидел, что в глубине помещения, за длинной стойкой, расположилась дверь с надписью «Директор». Не обращая никакого внимания на протесты работников студии, Петр спокойно прошел за стойку, и без стука вошел в эту дверь. В маленьком кабинете стоял открытый шкаф с частоколом полок, прогнувшихся под тяжестью толстенных папок, и письменный стол, за которым сидела женщина средних лет, с короткой стрижкой, и в очках с круглой черной оправой.

Увидев незваного, да к тому же, незнакомого, гостя, ворвавшегося в ее кабинет, она удивленно вскинула брови и привстала, угрожающе опершись кулаками о стол.

– В чем дело? Что вам здесь нужно? – резко бросила она Петру.

– Не волнуйтесь, – спокойно ответил он, нагло усаживаясь на стул прямо перед ее столом, – вы присядьте, не люблю, когда надо мной вот так нависают. И без вас нависающих хватает… Я – родственник вашей сотрудницы, Вероники Ивановой, пришел с вами побеседовать.

Лицо женщины из грозного вдруг в один момент сделалось каким-то жалким. Она покорно опустилась в свое кресло. Дверь в кабинет приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулась чья-то взъерошенная голова. Петр взглянул на голову и, к своему удивлению, не смог определить ее половую принадлежность.

– Все нормально? – басом спросила голова у директрисы, кивая в сторону Петра.

«Парень…», – подумал Петр.

– Да. Все нормально. Закройте дверь и никого ко мне не пускайте, – строго ответила директриса.

– Окей, – в этот раз по-девичьи тоненько пропела голова и исчезла.

«Нет, не парень… Девушка… Наверное…», – окончательно запутался Петр.

Дверь закрылась. Со стороны основного помещения послышались голоса:

– Кто это?

– Не знаю, босс приказала никого не пускать. Какой-то неприятный тип. Шарф нацепил, и думает, что может вот так вот, без стука, в любые двери… Пижон…

– Может, проверка, какая?

– Что у нас проверять? Мы же не банк…

Разговоры за дверью прекратились. В кабинете возникла напряженная пауза. Не дожидаясь расспросов, женщина встала, повернулась к Петру спиной, и, глядя на проезжавшие за окном автомобили, проговорила:

– Не знала, что у Вероники были родственники. Она никогда мне об этом не говорила.

– До этой трагедии я и сам не знал, что у меня есть родственница в Н-бурге. Думаю, что и Вероника ничего не знала о моем существовании. Я живу в Москве. Меня нашла н-бургская соцслужба… Но, опустим это. Итак, зачем я к вам пришел. Вообще-то, еще несколько минут назад у меня было всего два вопроса к ее сотрудникам. А в их лице – к вам. Одним из них был вопрос о том, почему же никто из вашего коллектива не появился на кладбище, чтобы проводить Веронику в последний путь, ведь, насколько я знаю, она проработала здесь, не больше-не меньше, десять лет. Но, войдя в ваш кабинет, у меня почему-то исчезло желание задавать этот, наверное, никчемный для вас, вопрос. Я решил, что пусть этот поступок останется на вашей совести, ведь, что бы вы сейчас ни сказали, я все равно не смогу этого понять… Поэтому, позвольте сразу же перейти ко второму вопросу…

– Вы напрасно думаете, что здесь работают какие-то бездушные мерзавцы, – перебила директриса Петра, – мы очень любили Веронику и искренне почитали ее трудолюбие и талант. Прежде чем делать окончательные выводы о нас, послушайте, пожалуйста, что я вам расскажу.

Она села, положила на стол руки, и, опустив голову, начала свой нелегкий рассказ:

– Действительно, Вероника проработала здесь ровно десять лет. За это время в студии сменилось очень много работников. Только двое – я и она работали здесь с момента открытия фотостудии. Я – потому, что эту фотостудию я, собственно, и открыла. Ну а Вероника – потому что она нашла здесь себя, полностью проявив свои недюжинные способности и талант в профессии фотодизайнера. Мне с ней, как, я уверена, и ей со мной, было очень комфортно работать. Честно говоря, все эти годы наша студия на ней и держалась. Ее очень уважали все горожане, да и из соседних областей нередко приезжали заказчики, именно к ней… Я не знаю, как мы теперь будем работать… Без нашей дорогой Вероники…

Директриса тяжело вздохнула и продолжила:

– Все изменилось пару недель назад. На Веронику вышел гендиректор магазина «Аэлита». Он решил сделать очень необычную уличную рекламу для своего магазина. Такую, с изюминкой, чтобы каждый прохожий обязательно обратил бы на нее свое внимание.

Помню, как Вероника пришла ко мне в кабинет и рассказала о своих планах – какой она хочет видеть эту рекламу. Идея, вроде бы, первоначально была неплохой – Вероника хотела сфотографировать трех девушек (местных студенток, подрабатывающих в свободное время моделями) в нижнем белье, а их должен был зазывать в дорогую машину смешной карикатурный персонаж – такой, знаете… слащавый, напыщенный тип. Так она и сделала – пригласила трех девушек, сфотографировала их, и начала думать над четвертым персонажем своей рекламы. Сначала она хотела сфотографировать кого-нибудь из знакомых и изменить его до неузнаваемости при помощи фотошопа, но внезапно она почему-то изменила свои планы и нарисовала очень странное существо, как вам объяснить… Такое, с рожками… похожее на…

– Я видел…

– Ну вот, совместила она всех четверых – девушек и нарисованное рогатое существо и, довольная, принесла показывать мне. Это было в понедельник – 31 октября. Я посмотрела и даже вздрогнула – настолько это чудище оказалось страшным. Особенно его взгляд… Вроде и понимаю, что это просто рисунок, всего лишь фантазия Вероники, а с другой стороны – как будто и не рисунок это вовсе… Смотрит, как…

Я ей тогда сразу сказала – «Вероника, ты не обижайся, но какой-то он у тебя получился страшноватый, чересчур реалистичный. Может, уберешь его из рекламы? Заменишь на обычного человека?»

Но Вероника была непреклонна. Она даже немного на меня обиделась… «Ты», – говорит, – «ничего не понимаешь! В этом-то вся и фишка! Смысл в том, что девушек в таком красивом белье заметят даже всесильные потусторонние силы!».

«Не боишься надсмехаться над этими «потусторонними силами»?» – спросила я ее. Но она обиделась еще сильнее, замолчала, забрала свои наброски и ушла из кабинета.

По слухам, гендиректор «Аэлиты» был в восторге, увидев готовый фотоколлаж. Он тут же утвердил этот вариант и выплатил Веронике весь гонорар, часть которого она отдала тем трем студенткам. В тот же день гендиректор отвез этот фотоколлаж рекламной фирме, они очень оперативно сделали окончательный вариант – в большом размере, и повесили рядом с магазином, приделав его к бетонному столбу, прямо над тротуаром.

Произошло это 1 ноября. И уже с этого же дня с Вероникой начали происходить жуткие вещи. Каждый день, буквально по нескольку раз, на нее обязательно что-нибудь падало со шкафов и полок. Она нечаянно