религии в том виде, в каком ее знали простые люди, или о систематизированной теологии, составленной жрецами. Возможно два различных подхода. Исследователь может попытаться описать пантеон, доктрины и верования, связанные с религией, или он может сделать попытку описать внутренний опыт и взгляд на мир приверженца религии. Выбор стоит между описанием внешних и видимых знаков, что нередко можно сделать с большой долей уверенности, и стремлением заглянуть внутрь и ухватить духовную сущность, памятуя о множестве возможностей ничего не понять вообще или понять неправильно.
Знания о вавилонской религии никогда не оказывались полностью забытыми, поскольку некоторые ее детали сохранились у классических авторов и в Ветхом Завете. Только этих источников достаточно, чтобы утверждать: вавилонская религия была пантеистической и в ней имелись выраженные черты, ассоциирующиеся с культами плодородия. Кроме того, классические источники дополняют эту информацию рядом подробностей о вавилонской космогонии, то есть теории, касающейся творения Вселенной и человека и, конечно, богов. Последняя информация дошла до нас из фрагментов труда, написанного на греческом языке Бероссом, вавилонским жрецом, жившим приблизительно в 340 – 275 гг. до н. э. Сам труд Беросса не сохранился, однако его фрагменты цитируются другими античными авторами.
Эти скудные и бессистемные материалы существенно пополнились и стали намного яснее, после того как в середине XIX в. стали доступными записи религиозного содержания на клинописных табличках. Это эпосы, мифы, гимны, молитвы, заклинания, трактаты, поговорки и многое другое. Даже весьма прозаичная деловая записка может пролить свет на культ, если она касается таких вопросов, как доставка жертвенных животных или оборудования для ритуалов. И списки собственных имен важны для изучения религии, поскольку исследование теофорических элементов может показать, какие именно боги были наиболее популярны в тот или иной период или в том или ином месте. Доступные сегодня документы значительно рознятся по легкости и степени, в которой они сегодня могут быть поняты. Что же касается языка, они могут быть на шумерском, аккадском или обоих языках. Иногда хеттские или хурритские тексты, хотя и были созданы за пределами интересующего нас в первую очередь района, проливают свет на религиозную практику в Месопотамии. Во всех перечисленных языках встречаются тексты, точное значение которых остается до сегодняшнего дня предметом разногласий. Посему представляется нелишним предупредить, что тенденциозный автор, неспециалист, цитирующий неподходящие переводы, или специалист в сравнительной религии, раз и навсегда решивший, что месопотамская религия соответствует определенным шаблонам, и не принявший во внимание последние достижения в области ассириологии, может использовать упомянутые тексты для подтверждения весьма сомнительных теорий. В качестве примера можно отметить, что общие книги по религии Древнего Ближнего Востока до сих пор приводят детали смерти Мардука и его воскрешения на новогоднем праздновании в Вавилоне. А ведь самый выдающийся исследователь аккадских текстов В. фон Зоден из Мюнстера уже давно доказал, что эта интерпретация текста основана на устаревшем переводе и является несостоятельной.
Обсуждая великие монотеистические религии, можно начать с довольно точной даты. Это невозможно с нереформированными религиями, где перемены верований и модификация практики проходят постепенно, эволюционируя от системы, уходящей корнями в доисторический период. Это настолько верно для религий Вавилонии и Ассирии, что возникает вопрос: учитывая относительно позднее прибытие семитов, правильно ли вообще рассматривать религию как семитскую. Некоторые авторитеты категорически отказываются называть ее семитской, утверждая, что ее шумерское происхождение остается настолько явным на протяжении всего периода существования вавилонской цивилизации, что она скорее может считаться религией азиатского типа, на которую наложились семитские черты. Тем не менее преобладает мнение, что, хотя существует сильный шумерский «нижний слой», религиозные концепции преимущественно сходны с древнееврейскими концепциями до Моисея, ханаанитов и арабов до Мухаммеда, а потому могут считаться семитскими. Вопрос приобретает немалую важность в изучении религии Ветхого Завета, учитывая тенденцию среди скандинавских, британских и немецких ученых видеть шаблоны религии Древнего Ближнего Востока, особенно в связи с монархией, новогодними празднованиями и культами плодородия. Вовсе не трудно, к примеру, обнаружить в фразеологии и концепциях псалмов Ветхого Завета сходство с вавилонскими гимнами; из параллелей такого рода легко сделать вывод, что ветхозаветные псалмы использовались в ритуалах, которые, хотя у нас нет независимых свидетельств их существования, должны были быть аналогичными тем, в которых применялись (предположительно) соответствующие вавилонские гимны. Если же вавилонские гимны были семитскими сочинениями, наложенными на древние шумерские ритуалы, параллель в литературной форме не обязательно подразумевала параллель в использовании. Этот гипотетический прецедент дан как предостережение, а не как попытка создать или, наоборот, разрушить конкретную теорию.
Хотя со времени самых ранних письменных свидетельств существовал развитый пантеон, который будет коротко рассмотрен позднее, шумеро-вавилонская религия была в своей основе анимистической. Обычный человек видел себя в окружении сил, которые для него были богами и дьяволами. Злым демоном была песчаная буря, налетевшая из пустыни, и человек, противостоявший этому демону, мог столкнуться с большими неприятностями. Огонь был божеством. Река тоже была божеством и на суде Божьем, когда человек, дискредитировавший себя, прыгал в воду, уносила его. Мерцающий свет, появлявшийся в горах перед восходом солнца, – это было свечение, окружавшее людей-скорпионов, охранявших солнце. Толпа демонов всегда была готова схватить мужчину или женщину в специфических обстоятельствах, таких как уединенные места, во время еды, питья или во сне и, особенно, при рождении ребенка. Даже сами божества не были гарантированы от нападения демонов, и затмение луны рассматривалось как временная победа этих существ над богом луны Сином. Миф повествует: «Семь злых демонов пробились к небесному своду. Они собрались вокруг молодого месяца. <...> Днем и ночью он был темен и не сидел на своем месте над своими владениями. <...> Энлиль увидел затемнение героя Сина [бога Луны] в небесах. Господин [Энлиль] призвал своего визиря Нуску [божество огня]: «О, визирь Нуску, отнеси мое слово в Бездну. Повтори Эа в Бездне о моем сыне Сине, которого грубо затмили в небе...» Эа в бездне услышал это сообщение. Он укусил свою губу и наполнил рот стенаниями. Эа призвал своего сына Мардука и сказал ему следующее: «Ступай, мой сын Мардук...»
Миф объясняет ритуал, очевидно созданный для времени затмения, имея в виду защитить царя, а через него и всю страну от семи злых демонов, которые, одержав временную победу над Сином, «пронеслись над землей, словно ураганы, напали на страну, как смерчи».
Для защиты от опасностей со стороны демонов или для освобождения в случае, если нападение все же последовало, официальная и популярная религия предлагала разные варианты. Для профилактики можно было носить амулет (как показано на фото 80), и даже великие боги не пренебрегали такими средствами. Ведь Мардук в своем сражении с Тиамат держал в губах некий предмет из красной глины, а в руках сжимал растение – траву заклинаний.
Развитая форма амулета имеет изображение демона, против которого нужна защита, и магическое заклинание, обращенное к великим богам, с просьбой защитить от угрозы. В одном из подобных заклинаний сказано:
«
Один из распространенных типов амулетов первоначально носили для защиты от ужасного дискомфорта и даже опасности от горячего западного ветра, который летом приносит из пустыни песчаные бури. Форма этого амулета – или гротескная голова демона, вырезанная в круге, или полное изображение создания на бронзовом или каменном диске, на котором видны его птичья грудь, человеческие ноги и руки, оканчивающиеся когтями, причем в одной руке – поднятой – он держит молнию. Еще у этого создания есть четыре крыла и свернутый завитком хвост (см. фото 81). На обратной стороне амулета обычно имелась следующая надпись:
«
Последняя фраза – очевидно, магическая формула, произнесение которой после идентификации демонов делало их бессильными против носителя амулета. Несмотря на абсолютно неуместную надпись,
