И он обнимает ее, проводит большими пальцами по открытым плечам, чувствует гладкость кожи, и внутри у него разгорается пламя, его тело вытягивается в струнку, становится трудно дышать.

     Но он же прикасается к ней не ради собственного удовольствия, надо думать, он ее утешает. Майк велел телу успокоиться и вернулся к непосредственному предмету разговора:

     – У детей болезни развиваются быстро и, как правило, так же быстро проходят. – Он растерянно пожал плечами. – В девяти случаях из десяти нужно только присматривать за ними, делать так, чтобы им было уютно. – Он опустил глаза и наклонил голову, чтобы заглянуть ей в лицо. – Читать им. – (Нора снова улыбнулась.) – И у тебя получилось как надо.

     Нора глубоко втянула воздух, затем сдула челку со лба.

     – Если ты врешь, чтобы меня успокоить, – проговорила она, – то тебе это удалось.

     Губы у него скривились.

     – Я не вру.

     Нора вгляделась ему в лицо, словно стараясь прочитать на нем правду. Должно быть, то, что она увидела, убедило ее – она кивнула и прошептала:

     – Спасибо.

     – Не за что.

     Он опять погладил ее по плечам, и ее пронзила дрожь, которая отозвалась в нем. Тогда он намеренно ослабил объятия и приказал себе отойти на шаг. Слишком они близки, вдвоем в слабо освещенной комнате. В открытые окна на потертые коврики и деревянные половицы льется лунный свет, под единственной горящей лампой лежит золотистый круг.

     – Майк...

     Ее шепот отдался вибрацией у него в затылке, каждое его нервное окончание уловило сигнал опасности.

     Поспешно, пока это было еще возможно, Майк выпустил Нору, отступил на полшага и провел рукой по лицу, чтобы избавиться от запаха ее духов – слабых цветочных духов, которые сводили его с ума.

     – Послушай, – с трудом выговорил он, понимая, что его слова не возымеют действия, – Эмили спит, к утру с ней все будет в порядке. Наверное, тебе лучше поехать домой.

     – Я пока не хочу уезжать. – Она шагнула к нему.

     Ладно, может, она, конечно, и девственница, но про Майка этого сказать нельзя, этот исполненный решимости женский взгляд он уже видел. Нора решилась, и, чтобы заставить ее сменить курс, одной логики недостаточно. Шансов на успех у него мало, но будет честно, если он сделает все возможное.

     – Нора, ты неудачно придумала.

     – Эй, ковбой, – прошептала она, подбираясь к нему еще ближе, – тут ты ошибаешься, по-моему, придумано блестяще.

     И вот она уже в его объятиях, жмется к нему, обвивает его шею, встает на цыпочки, чтобы их губы могли слиться в поцелуе.

     Каждый мускул, каждая клеточка твердого, поджарого тела Майка горели и зудели. Он стиснул челюсти, борясь с собой, кровь закипала. Он сжал опущенные руки в кулаки.

     Дыхание Норы ласкало ему лицо, ее пальцы шевелили его волосы, и ее прикосновения пронизывали его до костей. Она потерлась о него нижней частью живота и понимающе улыбнулась.

     – Майк, по-моему, ты сам понимаешь, что это придумано лучше, чем тебе кажется.

     Он моргнул и мотнул головой.

     – Что?

     – О! – Она провела пальцем по его шее, сверху вниз, до самого края темно-красной майки. – Мне кажется, ты меня понял.

     Он вздрогнул и сжал ее крепче, защищаясь... удерживая... Его руки сомкнулись у нее на талии, захватив ее, словно в тиски.

     – У-ух.

     У Норы перехватило дыхание, но, по всей вероятности, ей это обстоятельство не мешало.

     – Нора, – Майк с трудом справился с комком, застрявшим в горле, – я не тот, кто тебе нужен.

     Она наклонила голову и ответила ему кривой улыбкой, которая ножом вонзилась ему в сердце.

     – Откуда ты знаешь, кто мне нужен, ковбой?

     – Хватит меня так называть, – буркнул Майк, – я фермер.

     – Ты ковбой, – прошептала она.

     Ее пальцы опять скользнули ему в волосы, и снова молнии пронзили все его существо.

     – Я не пойду на это.

     – Думаю, пойдешь.

     Майк мысленно чертыхнулся – права она, а не он.

     – Давай же, ковбой, – шептала она и тянулась к нему губами, – будь мужчиной, поцелуй девушку.

     Он провел правой рукой по ее спине, по волосам – мягким, шелковистым, захватил их в ладонь на долгую, долгую секунду, отчего у него остановилось сердце. Он глядел в ее голубые глаза и тонул в них, последняя рациональная мысль промелькнула у него в голове: Что я делаю? Но какой вред может быть от одного поцелуя?

     – Есть, мэм, – пробормотал он, обхватил ее губы, и они слились в яростном поцелуе, мощном, как мчащийся экспресс.

     Нора вцепилась в Майка и отдалась новому для нее ощущению. Весь этот вечер она провела в сильнейшем эмоциональном напряжении. Сначала она дразнила Майка, потом неотлучно сидела рядом с больной Эмили и вот теперь оказалась с Майком в полутьме. Говорить с ним, смотреть в его зеленые глаза – этого более чем достаточно, чтобы вышибить из колеи любую здоровую женщину.

     Она видела его таким нежным, таким любящим отцом, каким не представляла в течение всех этих двух недель. Майк Феллон – мужчина, которого она и не надеялась встретить. Тело у нее гудит, когда он оказывается рядом. Она не хочет оставлять его на ночь, не может дожидаться той минуты, когда снова его увидит. Или это любовь? Неизвестно. Ей не хотелось задаваться этим вопросом, пока по крайней мере. Сейчас ей необходимо только ощущение.

     Много лет она берегла себя, надеялась, молила о том, чтобы в ее жизни появился кто-то единственный. Прошло время, и она оставила надежды. А здесь, сейчас, сегодня она его встретила.

     Его не интересует любовь, об этом она подумает завтра, а сегодня ей нужны его руки, которые ее обнимают, ей нужно осязать его, чувствовать его вкус, принять от него все, чего ей не хватало долгие годы.

     Он приоткрыл рот, его язык проник между ее губами, и сознание у нее затуманилось. Ее целуют не в первый раз, вопил разум, но плоть следовала своей логике. Может, когда-то ее и целовали, но сейчас ее целуют.

     А в том, что касается поцелуев, Майк – гений.

     Она негромко застонала, когда он захватил ее губы своими губами... Его дыхание щекотало ей щеку, их языки переплетались, Нора уже ничего не видела, у нее кружилась голова, а пульс пускался в бешеный танец, отдающийся в ушах и заставлявший ее содрогаться.

     Его руки двигались вдоль ее спины, ласкали ее тело и дарили ей неземное удовольствие. Она вцепилась в широкие плечи Майка так, будто только от него зависела ее жизнь.

     Ослепительный свет вспыхнул в ее закрытых глазах и рассыпался искрами по всему телу. Думать ни о чем не хотелось, но это уже ничего не значило – мысли не были нужны. Она забыла дышать, и ей было все равно. Она оказалась во власти теплой, твердой силы, и остальной мир больше не существовал. Пусть этот поцелуй длится и длится. Ей нужны его руки, потому что в ней разгорается огонь, захватывает ее целиком... И все равно ей нужно еще больше.

     Мгновение спустя Майк прервал поцелуй и оторвался от ее губ. Она поймала ртом воздух и опустила голову ему на грудь, стараясь вернуть самообладание, успокоить неровное биение сердца. Она снова почувствовала под собой землю и качнулась к Майку, боясь упасть, если он отойдет слишком