– Майк! – послышался из соседней комнаты голос Норы.
Он послал гормонам приказ утихомириться и вышел в коридор.
– Да, я уже здесь.
На пороге комнаты он остановился как вкопанный. Эмили лежала на диване, закутанная в одеяло, а Нора сидела около нее.
Майка охватила тревога, даже страх. Широкими шагами он пересек комнату, опустился возле дочери на одно колено и заглянул в обеспокоенные глаза Норы.
– Что случилось?
Нора пожала плечами и покачала головой:
– Не знаю. Еще несколько минут назад все было хорошо, и вдруг...
– Папа, – слабым, усталым голосом заговорила Эмили, – мне плохо.
– Маленькая моя, что у тебя болит? – ласково спросил Майк и потрогал лоб девочки. – Животик?
– Нет, – простонала Эмили и взялась рукой за шею, – у меня горло болит.
– Майк, клянусь тебе... – говорила Нора, и от Майка не укрылась дрожь в ее голосе, – только что она была здорова, мы рисовали...
Она указала на кофейный столик, где лежали карандаши и книжки для раскраски.
– У детей все скоро проходит, – сказал он, бросая быстрый взгляд на красавицу блондинку, – не надо волноваться.
– Папа, боль-но...
– Ничего, маленькая, папа с тобой.
Эмили закрыла глаза и перекатилась на бок, свернувшись в клубочек. Майк склонился над ней, поцеловал в макушку, поднялся и жестом попросил Нору выйти за ним в коридор. Она неохотно подчинилась, только оглянулась на девочку – та лежала совершенно неподвижно, а это очень на нее непохоже...
– Нора, – проговорил Майк, и она внимательно посмотрела на него, – я очень не хотел бы просить... но я весь в грязи. Ты не посидишь с Эмили, пока я быстро приму душ? Потом я тут же вернусь, и ты поедешь домой.
Она смотрела на него так, словно у него вдруг выросла вторая голова. Целую минуту между ними царило молчание, после чего Нора заявила:
– Никуда я не поеду.
– Тебе вовсе не обязательно оставаться, – решительно возразил Майк, – у Эмили это и раньше бывало, у нее нездоровое горло. Надо только сбить температуру, и с ней все будет в порядке.
– Ничуть не сомневаюсь. – Нора скрестила руки на груди и окинула Майка взглядом, который ясно говорил, что она не намерена уступать. – И я останусь здесь, пока не смогу в этом убедиться сама.
– Но-о-ра, – послышался с дивана слабый голосок, – почитай мне...
Нора вздрогнула, у нее в глазах блеснула жалость.
– Сейчас иду, солнышко, – крикнула она, потом повернулась к Майку и тихо произнесла: – Иди помойся и поужинай. Тебе пора бы меня узнать: я ее не оставлю.
Она не дала ему времени возразить, сказать, что он сам в состоянии позаботиться о собственной дочери, она просто поспешила обратно к дивану. Там она взяла любимую книжку Эмили, и комнату наполнил ее голос – ровный, ласковый, мягкий. Майк стоял в тени и смотрел на обеих. Эмили потянулась к Норе, и та сжала детскую ручку. Что-то теплое и в то же время пугающее шевельнулось в сердце Майка: так долго они с Эмили были одни, он не привык видеть рядом с ней еще кого-то. Но было ясно, что Эмили нашла в Норе что-то, в чем она очень нуждается. К чему тянется.
И это испугало его. Ведь когда-нибудь Нора исчезнет, и что тогда будет с его дочкой?
Два часа спустя прежней Норы уже не существовало, все ее помыслы о жарком соитии испарились, и каждая частичка ее души принадлежала Эмили. Девочка, лежавшая в кроватке со своими любимыми мягкими игрушками, была такой маленькой, такой беспомощной... Щеки у нее пылали, глаза горели лихорадочным блеском.
– Прочитай еще раз, – попросила она, и ее хриплый шепот отозвался ответной болью в горле самой Норы.
– Сейчас, солнышко.
Она притянула ребенка к себе, и детская ручка обвила ее шею. Теперь голова Эмили лежала у нее на груди, и даже сквозь ночную рубашку Нора чувствовала жар прильнувшего к ней маленького тела.
Беспокойство разрывало ум и сердце Норы. Она во второй раз читала книжку, изо всех сил стараясь отвлечь Эмили от ее страданий. Читая сказку о заболевшем кролике и его друзьях, Нора думала только о том, как уютно жмется к ней Эмили. Она была в отчаянии оттого, что Эмили заболела, и все-таки ей было хорошо, потому что она чувствовала себя нужной, любимой, потому что Эмили было спокойно с ней.
– А в пятницу я еще буду болеть?
Нора умолкла и заглянула в устремленные на нее голубые глаза.
– Не знаю, милая, а почему ты спрашиваешь?
– У Мэнди из нашего класса будет день рождения, мы останемся у нее, и вообще...
Нижняя губа Эмили скривилась, и из левого глаза выкатилась большая слеза.
– Солнышко мое, не надо плакать...
– Кто заплакал? – спросил Майк.
Нора оглянулась. Он стоял босиком на пороге комнаты, прислонившись к косяку и сунув руки в карманы джинсов.
И давно он здесь стоит?
– Это я, папа.
Из глаз Эмили покатились новые слезы.
Майк нежно улыбнулся, подошел и сел возле дочки, напротив Норы.
– Не волнуйся насчет дня рождения, малышка, – тихо сказал он и погладил девочку по щеке, – ты поправишься.
– Правда? – Губы Эмили тронула слабая улыбка.
– Правда. А сейчас постарайся уснуть.
– Ладно.
Девочка теснее прижалась к Норе. Майк покачал головой:
– Может, ты ляжешь?
– Нора мне читает.
– Да-да, – с улыбкой подтвердила Нора, – я ей читаю.
Майк улыбнулся уголком рта, отчего у Норы внутри опять запылал огонь. Медленно вздохнув, она заставила себя отвести от него взгляд и опустить его в книжку, но сквозь пелену жаркого влечения едва различала буквы.
В чем дело? Почему, стоит его увидеть, как ей тут же хочется сорвать с себя одежду и броситься к нему?
– Можно, я тоже послушаю?
Его низкий голос как будто оцарапал ей спину.
– Ты тоже обними Нору, папа, – предложила Эмили.
Нора перевела дыхание.
Майк услышал и посмотрел так, что у нее закружилась голова.
И это было хорошо.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
