только доктор Алимантандо (заблудившийся во времени, преследуя легендарного зеленого человека, Господи спаси его в его безумии) пересекал когда?либо Великую Пустыню.

— В таком случае он хочет пить, — сказал Раэл Манделла и кивнул Персис Оборванке, чтобы та наполнила стакан холодным маисовым пивом.

— Душевно благодарен, — сказал Длань своим странным далеким голосом. Приглашение было сделано и принято. — Можем ли мы снять сапоги? Великая Пустыня тяжела для ног.

Он снял гитару, сел за стол, и сияние картинок на костюме причудливо оттенило его хищные черты. Дети расселись вокруг него, ожидая награды за чудесную находку. Человек, которого звали Длань, стянул сапоги — и раздались крики ужаса.

Его ноги были узкими и изящными, как женские руки, пальцы — длинные и гибкие, а колени гнулись назад так же, как и вперед, словно у птицы.

Бурю успокоила Персис Оборванка, сказав:

— Эй, сударь, не сыграете ли нам что?нибудь на гитаре?

Глаза Длани отыскали говорившую, укрывшуюся в тенях за барной стойкой. Он встал и сделал сложносоставной поклон, невозможный в исполнении менее гибкого существа. Замедленные изображения распускающихся цветов пробежали по его костюму.

— Дама просит и мы подчиняемся. — Он поднял гитару и взял аккорд. Затем он коснулся струн длинными тонкими пальцами и выпустил в воздух рой нот.

Никогда еще не звучала музыка, подобная той, что исполнялась тем вечером в Б.А.Р./Отеле. Музыка вбирала звук из столов, стульев, зеркал и стен; она находила мелодии в спальнях, на кухне, в кладовой и в сортире, вытаскивала мотивы отовсюду, где они лежали годами, никем не замеченные; они отыскивала их, вбирала в себя и делала своей частью. Были тут мотивы, под которые ноги начинали притоптывать, и такие, от которых башмаки сами пускались в пляс. Были мотивы, опрокидывающие столы и заставлявшие посуду дребезжать. Мотивы, от которых улыбались, мотивы, от которых рыдали и мотивы, посылающие сладкие мурашки вдоль хребта. Была великая древняя музыка пустыни и легкая, воздушная музыка небес. Была музыка танцующего огня и бесконечное пение далеких звезд, веселье, волшебство, скорбь и безумие; музыка скакала, музыка рыдала, музыка хохотала, музыка любила, музыка жила, музыка умирала.

Когда она закончилась, никто не мог поверить, что она закончилась. Никто не мог поверить, что всего лишь один человек с гитарой на колене сотворил эту могущественную музыку. Звенящая тишина заполнила воздух. Длань сгибал и разгибал причудливые пальцы на руках и ногах. На его костюме горел красным и багряным пустынный закат. Наконец Умберто Галлацелли спросил:

— Откуда вы пришли, сударь?

Никто не слышал, как вошел господин Иерихон. Никто не видел, как он сел у барной стойки. Никто даже не подозревал, что он здесь, пока господин Иерихон не произнес:

— Я скажу тебе, откуда он, — и указал на потолок. — Я прав?

Длань поднялся, напряженный и ощетинившийся.

— Извне, верно? — напирал господин Иерихон. — Ноги… с такими рождаются для жизни в невесомости. Дополнительные руки. И видеокостюм — универсальный инструмент орбитального персонала РОТЭК для быстрого представления информации: полагаю, сейчас он в отсутствии данных прогоняет случайные тестовые шаблоны, не так ли?

Длань не сказал ни да, ни нет. Господин Иерихон продолжал.

— Итак, что же ты делаешь здесь? Законы исключения запрещают адаптированным к космосу существам спускаться на поверхность планет без пермизо. Есть у тебя пермизо? — Длань напрягся, готовый бежать; гитару он держал перед грудью, словно защищаясь. — Может быть, нам следует поговорить с окружным инспектором, мэром Домиником Фронтерой. Он мог бы навести о тебе справки у ребят РОТЭК в Фарфоровой Горе.

Несмотря даже на чудовищно обширный опыт Высоких Пращуров, господин Иерихон оказался не готов к тому, что Длань сделал в следующий момент. Визжащий аккорд красной гитары скрутил мир в жгут и впился в мозг хромированными зубами. Под прикрытием этого вопля Длань исчез. И вместе с ним исчезли дети.

Лимаал, Таасмин, Джонни Сталин и Арни Тенебра спрятали Длань в маленькой пещере под домом господина Голубая Гора. Это было самое лучшее укрытие. Никто не мог найти здесь Длань, потому что никто из взрослых даже не подозревал о существовании этой секретной пещеры. Вокруг Дороги Отчаяния было полно мест, о которых не взрослые ничего не знали — десятки прекрасных, надежных мест, в любом из которых игрушку, зверя или человека можно было спрятать на долгое–долгое время. Как?то Лимаал и Таасмин попытались спрятать в секретной пещере Джонни Сталина, однако тот впал в истерику и его мать с квохтанием поспешила ему на подмогу. Этот тайник они в дальнейшем не использовали.

Они принесли Длани украденные вещи, которые делали жизнь приятнее: подушку, одеяло, тарелку и стакан, кувшин воды, свечи, апельсины и бананы. Арни Тенебра отдала ему свою книжку–раскраску и новые восковые мелки — подарок на день рождения, проделавший весь путь от магазина каталожной торговли в большом городе. Миниатюрные волхвы, они несли Длани свои дары. Он принимал эту дань благосклонно и вознаграждал их мелодией и рассказом.

Вот какую историю рассказал Длань.

В летающих городах, кружащих вокруг земли подобно стеклянным осколкам, обитает раса людей, по– прежнему связанных со своими мирскими братьями узами человечности, но в течение многих веков высотного самоизгнания превратившихся в столь странные и чуждые существа, что по правде их можно считать отдельным видом. Эта магическая раса выполняла две великие задачи. Задачи были оправданием существования всего народа. Первая заключалась в обслуживании, поддержке и руководство миром, построенным их предками — вплоть до того времени, когда он обретет автономность. Второй задачей была защита от чуждых сил, которые могли бы из ревности, алчности или оскорбленной гордыни попытаться разрушить величайшее творение человечества. Выполнение этих священных обязанностей, полученных от самой Благословенной Госпожи, требовало такой концентрации усилий от небесных людей, что на меньшие задачи у них не оставалось ни сил, не времени. Так возник простой закон.

Он гласил, что по достижению возраста зрелости и полной разумности, в котором человек принимает мантию ответственности, каждый должен выбрать один путь из трех возможных. Первый путь совпадал с путями вечноживых предтеч и требовал принятия обетов катеринистов и служения РОТЭК и его небесной покровительнице. Второй предполагал обращение к адаптивной хирургии, удаление всех воспоминаний о прежней жизни и добровольное изгнание в нижний мир. Третий же заключался либо в освобождении от плоти, слиянии с машинами и существовании в виде бесплотного духа в компьютерной сети, либо в выборе настроек трансмата в соответствии с хорошо охраняемым набором координат, известным как «Точка Эпсилон», в которой квазичувствующие Псимбии, вегетативные обитатели света и вакуума, подбирают прибывающих и окутывают их собой изнутри и снаружи, пока не возникает симбионт плоти и растения, свободно обитающий на бескрайних пространствах лунокольца.

И все?таки попадаются те, кто находят все эти варианты в равной степени отталкивающими и выбирают собственное будущее. Некоторые желают остаться прежними и вернуться в нижний мир без адаптации, чтобы прожить короткую жизнь и умереть в страданиях. Некоторые садятся на корабли и уходят в ночь к ближайшим звездам, чтобы исчезнуть навсегда. А третьи ищут убежища в пространствах за стенами мира, в воздушных шахтах и световых колодцах, и превращаются в человекоподобных крыс.

Длань относился к последним. Накануне своего десятилетия, традиционного дня принятия решения, он украл видеокостюм брата и скользнул за стену, в царство туннелей и лазеек, ибо желал он служить не Благословенной Госпоже, но Музыке. Он стал Владыкой Потаенных Мест — легко сказать, трудно сделать — королем там, где музыка была законом, а электрогитара управляла светом и тьмой.

Когда тени в световых колодцах станции Кариока достигали бесконечной длины, яркокрылые создания, героиновые ангелы, пересекали гулкие пространста и сбивались в стаи, как вампиры, крылья укутывали их,