— Хорошие слова, княжна. Но я не хочу, чтобы вы делали вид. По-крайней мере, в моем присутствии.
— Вернемся к вчерашней теме о доверии?
— Почему бы и нет? — мы забыли про вино и остывающий ужин. Поэтому, дернув рукой, что означало высшее проявление скептицизма по отношению к реплике собеседника, я пролила вино частью на одеяло, частью на свою рубашку, чуть ниже левой ключицы.
— Прошу прощения, — неловко пробормотала я, хотя почему-то хотелось засмеяться в голос. Коварное вино незамедлительно впиталось в одеяло. Для тонкой же ткани рубашки его было слишком много, поэтому я чувствовала, как ползут по коже капельки, ужасно щекоча, и мешая сосредоточиться на собеседнике. Великий Дух, какой конфуз… А ведь я еще даже не пила.
Колдун же, едва сдерживая улыбку, поднял с подноса льняную салфетку, и промокнул пятна на одеяле. Протянув руку к моей груди, он хотел, видимо, сделать тоже, но испугался моей реакции.
— Что же вы, Ваше Величество, — больше в шутку подначивала его я. — Ночью вы видели меня в куда более компрометирующем виде.
Колдун как-то странно посмотрел на меня. Я тут же пожалела о своих словах. Вот что он подумал, а? Сейчас встанет и уйдет… Однако, Король опять повел себя совершенно не так, как я ожидала. Он положил салфетку на поднос, уперся на руки и медленно приблизился ко мне. Губами коснулся красного винного пятна, и втянул в себя воздух. Вряд ли на рубашке оставалась какая-то жидкость, потому что капельки, по ощущениям, утекли куда-то в район живота, закрытого одеялом, но, похоже, Король получал удовольствие от самого процесса. Чего нельзя было сказать обо мне. Я сидела, замерев, не решаясь даже пошелохнуться. В голове не было ни одной мысли.
Колдун, видимо, закончив, чуть отстранился и жарко прошептал в оставшееся на рубашке красное пятно:
— У тебя так быстро колотится сердце…
Я не знала, что ответить, а потому, видимо, сердце заколотилось еще быстрее. В голове боролись два противоречивых желания: «когда он, наконец, сядет по нормальному?» и «а что, в этом есть свой шарм…».
Я чуть слышно прерывисто вздохнула.
— Ты так напряжена… — продолжал он. И добавил: — Яра.
Как он это произнес… Раскатывая в рычании «р», растягивая во вздох «а». Наверное, я могла называться счастливой женщиной. Потому что счастлива всякая, кого хоть раз называли так по имени. Я не знаю, что было бы дальше. Возможно, я бы так и сидела, словно завороженная статуя. Возможно, я бы ответила на все, что могло бы быть дальше. А возможно, вспомнила бы о чести, и оттолкнула его.
Я так никогда этого и не узнаю, потому что в дверь громко постучали. Мы тут же отпрянули друг от друга, и я натянула одеяло повыше, чтобы никто не сомневался, что я больна, и вообще при смерти.
В комнату заглянул Рейналд:
— Ваше Величество, вы нужны, — кивнув, Король быстрым шагом вышел.
Я осталась в комнате одна, с недопитым вином, недоеденным ужином и полным разбродом в мыслях.
— Возвращайся, — лишь успела прошептать я закрывающейся двери. А потом наконец-то поужинала.
Утром я проснулась с тяжелой головой и полным разбродом в мыслях. Особенно после снов пикантного содержания, что снились мне всю ночь после несостоявшегося ужина с Колдуном.
«Ну ничего» — мрачно думала я, ворочаясь в постели, и проверяя заживают ли раны. — «Мне уже недолго осталось. В смысле жить. Тут».
И вообще, надо так и сказать Колдуну, чтобы прекращал свои эти штучки. Нечего. Зачем намекать на что-то, чего не может быть?
Не зря говорят: вспомнишь про неприятность — она на порог. В мою комнату, без стука, энергичным шагом вошел Колдун. Я натянула одеяло до подмышек, хотя хотелось спрятаться в нем, как в домике, я злобно посмотрела на вошедшего. Тот ответил мне совершенно невозмутимым взглядом.
— Ваше Величество? — как можно более спокойно спросила я.
— Яра? — удивился Колдун, явно не понимая причин моей мрачности.
— Вы что-то хотели мне сказать? — подчеркнуто сухо осведомилась я.
— Вероятно, пожелать вам доброго утра, княжна, — Колдун снова начала называть меня на «вы» и по титулу. Мне бы радоваться, а желания нет.
— Бросьте, — махнула рукой я. — Я так подозреваю, что что-то произошло. Вчера вечером, так?
— И почему же вы считаете, что я могу прийти к вам только по делу? — холодно осведомился Король.
— Потому что у нас с вами могут быть только дела, касающиеся ваших или моих врагов. Которые, замечу, неоднократно пытались меня убить. Впрочем, если вы пришли сказать, что отпускаете меня — я буду лишь рада.
— Вы так хотите уйти отсюда? — тихо поинтересовался Колдун.
— Если бы это было возможным — да, — нет! Но я об этом никому не скажу. Даже себе. — Однако я прекрасно отдаю себе отчет, что пока вы не добьетесь желаемого — это невозможно.
— Итак, княжна, вы хотите говорить со мной только о делах? — вот так. И словно забор вырос. Я — это я. Он — это он. Но что за странная привязанность? Похитителя к жертве, жертвы к похитителю. Так не должно быть, это просто неправильно.
— Полагаю, иных общих тем у нас нет, — копируя его манеру, ответила я. Лучше решить все сейчас, раз и навсегда. К чему несбыточные надежды?
— Я понял вас, княжна. Что ж, извольте говорить по делу. Как вы знаете, недалеко за городом есть лес. Я периодически посылаю туда конные разъезды — проверить на предмет разбойников. И вот вчера разъезд привел странного полураздетого оборванца, утверждающего, что именно он — прославленный менестрель, собирающийся выступать в моем дворце. Однако по пути в город его оглушили, связали, и бросили в лесу, надеясь, что хищники сотрут все следы. Понимаете, что это значит?
— То дарование было липовым, — кивнула я. — Потому он не смог исполнить приличные песни. Благородных учат игре на музыкальных инструментах, и стихосложению, но эти знания очень общие… Вот почему он сумел изобразить неплохую мелодию без слов, а вот со стихосложением, видимо, не сложилось. Итак, теория подтверждается. У нас высокопоставленный враг, Ваше Величество.
— У нас? — удивился Колдун, приподнимая брови.
— Пока я в вашем замке — да. И вам выгодно, чтобы я уехала отсюда живая и невредимая. Это мы уже проходили.
— Я уже говорил вам, здесь вы будете в безопасности, — стиснув зубы, видимо, чтобы не наговорить мне всякого и очень разного, Колдун быстрым шагом вышел из моей комнаты.
И он опять видел меня заспанную и непричесанную.
Чтобы не предаваться бесплодной хандре, я позвала матушку Ио, но не потому что возжаждала общения, а потому что знала: вместе с ней придет завтрак. Поев же, переодевшись и причесавшись, я изъявила желание посетить упомянутый ранее сад. Матушка Ио было засомневалась, но переговорив с Рейналдом сменила гнев на милость.
А погода была хороша. Да и сад, чего греха таить, тоже. Каких только деревьев и цветов в нем не было! Но в восторг меня привели лилии — темно-бордовые, с широкими лепестками — они благоухали так, что, казалось, привлекали пчел со всего сада. Так что, свой восторг я благоразумно выражала с некоторого отдаления. Мало ли, вдруг эти насекомые меня за конкурентку примут?
Охрана мне нисколько не мешала, и даже не попадалась на глаза, чему я была бесконечно рада. Мне хватило тревог и волнений за эти несколько дней, я просто хотела покоя. И не хотела думать ни о Колдуне, ни о покушениях, ни о возвращении домой. К тому же, окружающая обстановка к этому весьма располагала. Устроившись на ажурной лавочке, стоящей в тени большой яблони, я наконец-то принялась за вышивку, маленькую корзинку с которой дала мне матушка Ио перед выходом. В качестве объекта, достойного быть
