– Думаю, – сказал папа Джемимы, – что теперь, когда он – большой мальчик, хорошая подружка – это как раз именно то, что ему надо. Это действительно его обрадует. Знаешь, в следующий рыночный день я постараюсь найти для твоего Фрэнка хорошенькую молоденькую курочку.

И Фрэнк размышлял о своём будущем. Наблюдая, как стая несётся сломя голову через сад, когда Джемима приходит с едой, видя, как они разгребают лапами в траве или принимают пылевую ванну, а затем прихорашиваются, он всё больше и больше начал чувствовать себя заложником собственных амбиций. Неужели только из-за того, что он хотел плавать, как утка, ему придётся провести остаток своей жизни, заключённым внутри этого костюма и ласт, не имея возможности привести в порядок свои пёрышки или принять пылевую ванну, порыться в земле крепкими когтями и побегать? Он помнил, как его покойный отец, большой рыжий петух, шумно и гордо вышагивал среди его многочисленных коричневых жёнушек. Неужто у него, Фрэнка, никогда не будет собственной жены?

Через пару дней он заметил, что проводит меньше времени на воде и больше на земле. Во время кормёжки он даже попытался поговорить с некоторыми из стаи, и даже сказал Джерти „Привет, мама, как дела?“, но она не ответила.

Тем временем Джемима советовалась со своей мамой. Ведь именно ей, в конце концов, пришлось возиться с купальным костюмом Фрэнка.

– Как ты думаешь, мама? – спрашивала она. – Должны ли мы снять его? Похоже, он уже не так сильно хочет плавать, как раньше.

– Если мы снимем с него костюм, то он уже не сможет плавать, так?

– А можем мы только попробовать и посмотреть, что получится?

– Хорошо, мы займёмся этим на днях. А сегодня у меня много дел.

И оказалось очень кстати, что мама Джемимы отложила раздевание Фрэнка. Потому что в тот же вечер старый лис вновь пробрался в сад и залёг в засаде в крапиве. Большая часть стаи уже добралась до курятника, и только Джерти и Милдред всё ещё копошились в дальнем конце сада, выискивая последние вкусности в траве.

Хотя их дружба дала трещину, Милдред старалась вернуть к себе хорошее расположение Джерти и иногда даже, чересчур увлёкшись, скатывалась на заискивание и лесть. Сейчас, взглянув на небо, она мягко проговорила:

– Ты не думаешь, что уже поздновато, дорогая? Пора ложиться спать. Пойдём.

Джерти не нравилось, когда ей указывали, что делать.

– Я пойду, когда сочту нужным, – резко ответила она.

Фрэнк всё ещё стоял около пруда. Утки уже ушли, а он остался, издали наблюдая за своей мамой. „Я попытаюсь поговорить с ней, когда она будет проходить мимо, – думал он. – Она могла бы посоветовать мне, что делать“.

Вглядываясь в темнеющий сад, он увидел приближающуюся фигуру Милдред.

– А мама разве не идёт? – спросил он её.

– Даже и не знаю, – раздражённо ответила Милдред, проходя мимо.

„Лучше пойду посмотрю, что она делает, – решил Фрэнк. – Скоро совсем стемнеет“. Но тут он увидел, что его мама повернулась и направилась к нему.

А потом он заметил рыжий силуэт с пушистым хвостом, возникший из крапивы и следующий за…

– Мама! – завопил Фрэнк во весь голос. – Сзади тебя! Обернись!

И Джерти, на этот раз сразу сделав, что ей велели, в панике помчалась к нему, безумно хлопая крыльями и пронзительно вереща.

Куры всегда убегали от лис, и Фрэнк тоже должен был теперь мчаться прочь. На мгновение он застыл от страха, осознав, что он бегает слишком медленно, чтобы спастись. Но потом, не в силах выносить вид его объятой страхом старой матери, он храбро направился прямо к приближающемуся лису.

– Беги, мама! – крикнул он, когда Джерти пронеслась мимо, и затем пошёл на старого врага, высоко поднимая ноги и топая своими огромными жёлтыми ластами, и громко крича „Фрэнк! Фрэнк!“

Лис замер. Что это за курица, идущая прямо на него с боевым кличем? Что это за курица в зелёной броне и с огромными перепончатыми лапами, да к тому же сильно пахнущая утиным прудом? Нервы старого лиса сдали, и он бросился наутёк.

И именно в этот момент Джемима вышла в сад, чтобы закрыть уток и курей на ночь. Она услышала крики своего петушка и побежала, и успела как раз вовремя, чтобы увидеть постыдное бегство лиса.

– О, Фрэнк, Фрэнк! – воскликнула она, поспешила к нему и взяла его на руки.

– Какой ты храбрый мальчик! – восхитилась она, неся его к утятнику. Но когда она подошла к двери, Фрэнк начал брыкаться, вырываться, протестовать и сердито выкрикивать своё имя. Тогда она понесла его к курятнику. Тут петушок спрыгнул с её рук и вбежал в домик.

На одной из жёрдочек запыхавшаяся Джерти рассказывала Милдред о том, что произошло.

– Лис… там был, – еле переводя дыхание, выпалила она.

– Я же тебе говорила! – перебила её Милдред. – Я же тебе говорила, что уже поздно!

– О, будь добра, помолчи и послушай, – прервала её Джерти, – потому что если бы не Фрэнк, ты бы больше никогда не услышала мой голос.

– О-ё-ёй! В самом деле!? – заквохтала Милдред.

– Он спас мне жизнь! – объявила Джерти. – Он бросился на этого лиса, чтобы у меня было время убежать. Я надеюсь, что он умер быстро. О, мой храбрый Фрэнк, он отдал свою жизнь ради моей.

Она закрыла глаза и разрыдалась.

– Я так не думаю, дорогая, – сказала Милдред, поскольку в этот момент Фрэнк ворвался в курятник, и Джемима закрыла за ним дверь.

Джерти открыла глаза и увидела стоящую во мраке фигуру, одетую в резиновый костюм её сына.

– Это призрак! – в ужасе пробормотала она Милдред.

– Мне так не кажется, дорогая, – не согласилась с ней Милдред.

– Я не призрак, мама, – подал голос Фрэнк. – Я из плоти и крови.

– И резины, – добавила Милдред.

– Да, и думаю, что именно резина напугала старого лиса. Он ведь никогда раньше не видел такого петушка как я.

– Никогда и не было такого петушка как ты, мой мальчик! – воскликнула Джерти. – Ты спас жизнь маме, ты – герой!