надеялись на халяву хортицкую ведьму подчинить. А еще мудрым себя называете. Скажи мне, пожалуйста, родной… местный… – обманчиво кротким тоном обратилась Ирка к болотному. – Та княжна… она когда тебе загадку загадывала?

– Служанка хозяину вопросов задавать не должна! – объявил болотный, но в его тоне слышалась едва заметная неуверенная нотка – он чувствовал, что-то идет не так в его плане, но еще не понимал, что именно! – Ладно, отвечу уж… В последний раз! – строго добавил он. – Попы на Русь уже пришли… – принялся загибать пальцы он. – А татары еще нет… Значит, лет так семьсот-восемьсот назад.

– Знаешь, с тех пор парикмахерское искусство далеко шагнуло, – доверительно сообщила Ирка. И повелительно вскинула руку. Раздался едва слышный стук, словно что-то кинули в закрытую створку, дверь зала распахнулась… и в руки Ирки ляпнулась дорогая кожаная косметичка. Ирка дернула «молнию»… и в руке у нее оказался продолговатый баллончик.

– Пшшш-шш! – белая пена обрушилась потоком, облепив волос. Морщась, Ирка провела по нему пальцами – белые пушистые хлопья упали на узорчатый паркет.

– На! – повторила она слова болотного и сунула ему скользкий, жирный… идеально прямой волос. И отвернулась, словно болотный для нее больше не существовал. – Лапы убрали! – скомандовала она Ладиным охранникам, смеривая обоих взглядом от рогов и до копыт. Глаза ее засветились недоброй зеленью.

– Да что же это… как же это… – безумно выпученными глазами глядя на волос, бормотал болотный. Вдруг он развернулся и… хрясь! Залепил звонкую оплеуху чертовке-официантке. – Ты почему мне не сказала, стервь, что у вас, баб, такие штуки есть?!

– Я косметикой не пользуюсь. Не по чину, – держась за щеку, ненавидяще выдохнула официантка.

– Это моя косметичка, – робко пискнула чертовка в туманном платье.

Хрясь! – за спиной у Ирки послышался новый звук пощечины и жалобное хныканье чертовки.

Ирка брезгливо сморщилась и взяла Ладу под руку. Та пошатнулась и судорожно всхлипнула:

– Ирка! Ирка! Я…

– На ногах держись! – холодно бросила ей Ирка. – Вещи мои принеси, – скомандовала она официантке. Та моментально выскочила из зала. – А ты… иди сюда! Иди-иди… – велела она напуганному мамуну. – На четвереньки становись… – рукой с электрическим браслетом она с силой надавила ему на плечо.

– Чего? Зачем? – тем не менее опускаясь на четвереньки, забормотал тот, в ужасе косясь на пляшущий у самого его горла электрический огонь.

– А ты как думал? – злорадно поинтересовалась Ирка. – Она тебя сюда привезла, ты ее обратно отвезешь – не на себе ж мне ее тащить! Ну и меня заодно – устала, знаешь ли… – И свернув принесенные свитер, джинсы и куртку в плотную подушку… ляпнула это импровизированное седло мамуну на спину. Вскочила сверху и втащила за собой судорожно цепляющуюся за нее Ладу.

Мамун зашипел от боли – Иркино светящееся платье жгло его даже сквозь седло. Сидящая на нем верхом Ирка вполоборота глянула на раздувающегося от ярости болотного.

– Ты, наверное, даже не понимаешь, какого большого успеха на самом деле добился! – доброжелательно сообщила она. – Ты дал мне причину поддержать вас, местных, против немецких чертей. Говорят, победить умного противника – настоящее удовольствие! Так вот, для меня главное – результат. Я согласна побеждать без всякого удовольствия! Но-о, пошел! – гаркнула Ирка и, оставив болотного и остальных дотумкивать, какую гадость им только что сказали, стрельнула искрой в затылок мамуну.

Черт-соблазнитель взвыл и сиганул в распахнувшееся окно, унося на себе двух крепко обнявшихся девчонок.

Ирка изо всех сил старалась не обернуться. Не обернуться, чтобы посмотреть, подобрал ли кто-нибудь аккуратно выроненный из кармана куртки пластиковый прямоугольник.

Ничего, болотный по ее милости только что основательно потерял лицо… то есть морду потерял! Ему срочно надо доказать свою крутизну – пока вышедшие из повиновения черти его на рога не подняли. Найдет.

Луна – конечно, планета. Спутник земли, лунные кратеры, приливы-отливы, то-се… Но иногда Ирке казалось, что Луна – театральный задник, подвешенный в небе исключительно для того, чтоб время от времени на нем мелькали интересные картинки. Вот и сейчас, если бы кто присмотрелся, мог разглядеть на фоне серебряного диска, как распластавшись, точно в прыжке, летит по небу молодой красавчик-черт – отточенные рога прокалывают воздух, и встречный ветер треплет длинный холеный хвост. На спине у черта сидела неземная красавица в сверкающем платье и с черными крыльями за спиной. Во всяком случае, Ирка надеялась, что выглядит сейчас именно неземной красавицей! Ну надо же хоть время от времени, а то все джинсы да джинсы… Жалко только, вся красота потрачена на поганых чертей – вот бы Айту в таком виде показаться!

В объятиях неземная красавица держала другую девушку – измученная, едва живая, она, как поникший цветок, клонилась подруге на плечо, прижималась в поисках поддержки, в еще исполненных недавнего ужаса очах сверкали бриллианты слез, а светлые волосы легкой вуалью реяли на ветру… Эстетично до невозможности, если со стороны смотреть. На самом деле цепляющаяся за Ирку Лада оказалась тяжеленной, как мешок картошки, и такой же неудобной в обращении – если бы не оборотническая сила, Лада давно бы выскользнула у Ирки из рук и полетела вниз, к земле. И сигай тогда со спины мамуна, превращайся в собаку, догоняй, лови и тащи до самого дома в зубах, потому как поганый черт тем временем всенепременно бы утек! Физиономия у Лады красная, зареванная, с распухшим, как слива, носом, которым она время от времени судорожно шморгала и все пыталась во что-нибудь высморкаться. В конце концов Ирке надоело, и она подсунула Ладе мамунов хвост – оскорбленный таким обращением мамун даже попытался их скинуть, но новая искра в затылок заставила его смириться, и он полетел дальше. Ладины волосы лупили Ирку по лицу и воняли серой. «В общем, отпустите меня из поднебесья, спать хочу – подыхаю!» – молча взмолилась Ирка.

Словно услышав мольбу, мамун по крутой дуге пошел вниз – под ногами раскрылся знакомый провал городской балки. Медленно планируя, они нырнули под голые зимние ветки, похожие на обглоданные кости деревьев. Сквозь темноту спинами чудовищ проступили крыши, и оседланный мамун нырнул в зияющую в одной из крыш здоровенную дыру.

– Слезайте! – опускаясь на полусгоревший палас, буркнул мамун. – Приехали.

Лада не столько слезла, сколько свалилась на пол, обеими руками вцепилась в старый стул, с трудом поднялась и шагнула к черному от гари дивану.

– Мне надо лечь, мне… – разлепляя спекшиеся губы, простонала она. – Пожалуйста, лечь!

– Не здесь, – безапелляционно скомандовала Ирка, оглядывая выгоревшую до стенных кирпичей комнату. – У тебя теперь в комнате, как у меня, – только у меня вместо окна дырка, а у тебя в крыше! – Она кивнула на отверстие в потолке. – Ты здесь к утру в ледышку превратишься.

– Я не могу, я… – как в бреду залепетала Лада и обвисла, судорожно цепляясь за стену.

– Можешь, – столь же безапелляционно объявила Ирка, закидывая Ладину руку себе на плечо, и, наполовину ведя, наполовину волоча девчонку, двинулась к лестнице. – А ты вперед иди, тебя еще никто не отпускал! – рявкнула она на явно нацелившегося выпрыгнуть сквозь дыру мамуна.

На скрытность уже сил не оставалось – звучно топоча по ступенькам, они вывалились на лестницу. Хлопнула дверь… и на площадку под лестницей вылетел уже знакомый дядька в трусах – Ладин папа номер пять. И безумными глазами уставился на спускающегося первым мамуна.

– Ты кто? – выдохнул дядька.

– Рога, хвост, копыта, на двух ногах ходит и еще разговаривает – кто бы это мог быть? – перехватывая все норовящую завалиться на нее Ладу под мышки, злобно процедила Ирка. – Неужели не видно?

– Черт… – слабо выдохнул мужик – то ли выругался, то ли узнал. Перевел взгляд на Ирку, на ее светящееся платье, крылья и, наконец, дрожащим голосом уточнил: – А ты ангел, что ли?

Ирка показательно хлопнула крыльями и ухмыльнулась. Ее уже дважды принимали за ангела: сперва спасенный от навки парень в банке, теперь вот папа номер пять. Ну да, на фоне чертей даже она ангелочком смотрится.

– Вам мама в детстве не объясняла? – напустилась на мужика Ирка. – У каждого человека с самого