Джеймс усмехнулся. «Один из нас» обычно был он сам, потому что Элизабет только и делала, что твердила: мол, нельзя баловать малыша и приучать его к рукам.
– Ему хотелось быть вместе с мамой и папой, – кивнул он. – Скучно же одному лежать в кроватке, разве нет?
– Да, а что было, когда он вывалился из нее?
– Ну что ж. Поплакал немного! вот и все. Элизабет покачала головой:
– Немного!
– Да, немного! Он был мужественный малыш!
– Ты баловал его, Джеймс, – пробормотала она, – все время все позволял.
– Но для чего же тогда отцы, Бет? Мамы все дела – ют правильно, а отцы нужны для того, чтобы баловать!
Печально улыбнувшись, Элизабет коснулась холодного камня.
– Господи, о чем это я? Он вовсе не был балованным! Джонни рос славным парнем!
– Да, малыш у нас с тобой получился что надо, Бет. – Джеймс ласково коснулся ее щеки. – Может, наш союз и был ошибкой, но по крайней мере Джонни у нас получился! – Он имел в виду, что сам развалил их брак, но Элизабет услышала в его словах упрек в свой адрес. – Послушай. – Джеймс порылся в кармане куртки. – Я хочу, чтобы ты их забрала. Знаю, ты просто не хотела ничего брать из моих рук, но они твои и пусть у тебя и останутся. – Он вложил ей в руку часы, которые подарил ей на самое первое Рождество. – Фотография все еще там, – продолжил Джеймс. Элизабет замерла. Так и не дождавшись от нее ни слова, он откинул крышку. – Видишь? Вот она!
– Ты хочешь, чтобы я забрала их? – прошептала Элизабет.
– Конечно! – Ее слова будто хлестнули его по лицу. – А у кого, по-твоему, они должны быть? Я подарил их тебе, и они твои!
Милосердие иной раз в том, чтобы принять то, что дают. Горячая волна благодарности захлестнула Элизабет.
– Спасибо, Джеймс. – Ее пальцы сомкнулись вокруг золотой безделушки.
– Не за что меня благодарить, – буркнул он и помог ей подняться. – Часы и без того твои.
В последний раз бросив взгляд на могилу, они направились к коляске.
– Я так рада, что со мной сегодня ты, а не Натан, – сказала Элизабет. – Спасибо, что привез меня, Джеймс.
– Это наш сын, – коротко отозвался он. – Так и должно быть! – Джеймс тронул лошадей и вдруг словно очнулся: – Ты прочла имя Джонни!
Элизабет порозовела.
– Энн учит меня читать, – призналась она. – Только вот некоторые буквы мне никак не даются!
– Энн учит тебя читать?! – ошеломленно повторил Джеймс. Ему и в голову не приходило, что Элизабет это интересно. – Энн Киркленд?
– Да. Она ведь была учительницей до того, как вышла замуж за Вирджила. Мы занимаемся по вечерам в воскресенье, после обеда. Она всегда приглашает меня к себе после церкви.
– Будь я проклят! – чуть слышно выдохнул Джеймс. Он весь кипел от злости на Натана и на чету Кирклендов. Это он должен был бы учить ее читать! Он! Проклятие, почему он не подумал об этом сразу, так только они поженились?!
– Прости, Джеймс, что ты сказал?
– Я сказал, это здорово. Если понадобятся книги, дай мне знать, хорошо? В Лос-Роблес их полным- полно. Впрочем, ты и сама знаешь.
Неожиданная горечь в его голосе удивила Элизабет, но она не сказала ни слова.
Назад они ехали в молчании.
На следующее утро, открыв дверь, Элизабет обнаружила на крыльце сверток. В нем было все, что Джеймс когда-либо ей дарил: белый муслиновый передник, черные тонкие перчатки, золотое сердечко, украшенная перьями шляпка и новая, взамен разбившейся, коробочка из китайского фарфора.
А еще там лежали три книги, которые она сразу же узнала по обложкам. Те самые, которые Джеймс читал ей, когда они только поженились, те, которые она любила: «История двух городов» Диккенса, над которой она плакала, пусть и втайне, «Джейн Эйр» Шарлотты Бронте, над которой рыдала взахлеб, и сборник Вильяма Калена Брайанта. Там же лежало и письмо. Элизабет сразу узнала почерк Джеймса. Рэчел Симонсон любезно согласилась прочитать его вслух.
«Бет, это все твои вещи, и я буду рад, если ты не откажешься принять их назад. Ты должна была бы забрать все это с собой, когда уходила, потому что все это я подарил тебе, а стало быть, это твое, и только твое. Книги можешь считать моим подарком к Рождеству. Я помню, как ты их любила, – пусть будут у тебя. Может быть, читая их, ты вспомнишь то время, когда мы сидели по вечерам у камина. Счастливые были дни, Бет. Буду рад, если книги напомнят тебе о них. И не пытайся вернуть их мне, потому что я хочу, чтобы они остались у тебя!
Джеймс».
Глава 24
Джеймс недоуменно заморгал: карты в его руке то и дело расплывались. Отпихнув пустой стакан, он взревел:
