На утро Рождества в палате появилась Марианн Энгел с мешком подарков и серебряным чемоданчиком, который немедленно засунула мне под кровать. Мы несколько часов подряд проговорили, как водится, обо всем и ни о чем, при этом она кормила меня мандаринами и марципаном. По обыкновению, она то и дело бегала покурить, но я заметил, что от нее не каждый раз пахнет свежим табаком. Когда я спросил, чем она еще занимается и куда ходит, она покачана головой. Впрочем, с загадочной улыбкой.

Чуть после полудня появились Саюри и Грегор, а за ними Конни, как раз возвращавшаяся с обхода. Доктор Эдвардс в Рождество никогда не работала, а Мэдди и Бэт отпросились, чтобы провести день с родными. Больше мы никого не ждали, и тогда Марианн Энгел вытащила из угла свой мешок и все принялись дарить друг другу подарки.

Медсестры все вместе накупили мне книжек на темы, которые недавно привлекли мое внимание, — к примеру внутреннее жизнеустройство монастырей в средневековой Германии и писания Хайнриха Сузо и Мейстера Экхарта.

— Для вас нелегко выбирать подарки, это уж точно! Мне пришлось обойти целых три книжных магазина, — заметила Конни.

Но, испугавшись, что слова ее могли прозвучать как жалоба, торопливо добавила:

— Конечно, мне не сложно!

Грегор вручил мне писчий набор, поскольку я признался ему, что в последние недели кое-что писал, а Саюри принесла лавандовое мороженое, которым я с удовольствием угостил всех. Марианн Энгел мороженое, кажется, оценила больше остальных, особенно тот факт, что язык от него делался лиловым.

Для медсестер я приготовил компакт-диски с их любимыми исполнителями. Пускай не самый личный подарок, но я не много знал о том, как они живут вне стен больницы. Для Саюри был готов сюрприз, который от моего имени выбрал Грегор: два билета на кинофестиваль Акиро Куросавы.

— Я это придумал, потому что доктор Гнатюк рассказал мне о фестивале. Он ведь так любит Куросаву!

Марианн Энгел с укором изогнула бровь… н-да, вкрадчивые намеки — не мое.

Затем пришел черед подарка для Грегора, купленного Саюри: ваучер на ужин для двоих в русском ресторане с чрезвычайно неоригинальным названием «Распутин». Я поинтересовался у Саюри, пробовала ли она когда-нибудь настоящую русскую кухню, и она ответила отрицательно. Теперь уже я, изогнув бровь, посмотрел на Грегора. Тут все стали меня благодарить, а я проворчал: «Без подарков и Рождество — не Рождество». Никто меня, похоже, не понял, из коего факта можно сделать вывод, как мало людей читали Луизу Мей Олкотт.

Дальше подарки дарила Марианн Энгел. Медсестрам достались сертификаты в спа-салон, и Конни сложила их вместе с дисками. Саюри получила изящный буддийский храм из стекла, а Грегор — пару кованых подсвечников, и то и другое ручной работы, причем Марианн Энгел похвасталась, что подарки сделали ее друзья.

Что же до самой Марианн Энгел и меня, мы уже договорились поздравить друг друга позже, наедине. И быть может, только я заметил, что Саюри с Грегором явно собирались сделать то же самое.

Через какое-то время Грегор произнес:

— Ну что, мы готовы?

И все обернулись к Марианн Энгел, а та кивнула. Точно, Рождество — время чудес, и даже медицинский персонал ждет указаний от шизофренички! Саюри усадила меня в кресло-каталку, и Грегор покатил его по коридору. Когда же я поинтересовался, куда это мы направляемся, никто ничего толком не ответил. Вскоре стало понятно, что движемся мы в сторону кафетерия. Должно быть, там рождественская вечеринка, какой-нибудь заказанный Санта или импровизированное исполнение гимнов. Как ни странно, я ничего об этом не слышал. Я столько месяцев провел в этой больнице, что не многое ускользало от моего внимания.

Двери кафетерия распахнулись, и в нос ударили запахи самых разных и невероятных блюд. У дальней стены, вдоль богато накрытых столов, суетился целый отряд официантов. Тридцать или сорок человек кружили по комнате, украшенной гирляндами из гофрированной бумаги. Нам стали махать руками. Мне показалось, люди оживились от моего появления, но, когда официанты закивали Марианн Энгел, стало понятно, что в центре внимания — она, а не я. Пациенты потянулись к нам: кашляющий старик, кудрявая девушка с перевязанной рукой, красивый, но прихрамывающий юноша. Замыкала процессию безволосая девочка с охапкой воздушных шариков в сопровождении целой толпы родственников.

Все благодарили Марианн Энгел (на тот момент я не знал, что именно она сделала). Грегор подкатил меня к сервировочным столикам и помог выбраться из коляски, и лишь тогда объяснил, что Марианн Энгел самолично устроила и оплатила весь праздник. Как всегда, она не стеснялась расходами и развернулась по полной программе. Даже вспоминая роскошные обеды, которые Марианн Энгел приносила мне прямо в палату, я едва способен был оценить теперешнее разнообразие блюд.

Индейка, ветчина, копченая утка, курица, пельмени, карри, мясо дикого кабана, дичь, мясная буханка, карп (карп? разве карпа едят?), треска, пикша, вяленая рыба, моллюски, мясная нарезка, дюжина видов колбас, яйца вкрутую, похлебка из бычьих хвостов, бульоны, луковый суп, сыров больше, чем поместится под целой коровой, бобы такие, бобы сякие, маринованный лучок, огурчики, брюква, морковь, картофель, сладкий картофель, еще более сладкий картофель, самый сладкий картофель-батат, капуста, морковь, пастернак, кабачки, тыква, рис шлифованый, рис шелушенный, рис дикий, рис культурный, закуски, паштеты, ломтики разного хлеба, бейглы, булочки, сырные лепешки, зеленый салат, «Цезарь», салат с фасолью, салат с макаронами, заливное, яблочный салат со взбитыми сливками, спагетти, феттучини, макарони, ригатони, каннеллони, тортелини, Гульельмо маркони (просто проверяю, дочитали ли вы досюда), бананы, яблоки, апельсины, ананас, клубника, голубика, ореховая смесь, пирожки с мясом, рождественский пудинг, рождественский хлеб, кокосовое печенье, ореховый пирог, конфеты, шоколадные поленца, шоколадные лягушки, «Все вкусные орешки Берти Ботт», сливочная помадка, шоколадки-мармеладки, коврижка с монеткой на счастье, кекс с цукатами, имбирные пряничные человечки, ватрушки-хлопушки, прочие зверушки, клюквенный пунш, эгг-ногг, молоко, виноградный сок, яблочный сок, апельсиновый сок, лимонады, кофе, чай, сок-томатный-такой-ароматный и бутилированная вода.

Кажется, вся больница сделала один, два, три подхода за едой, а Марианн Энгел очаровала каждого гостя своим изяществом и эксцентричностью. Вдобавок она нарядилась в костюм эльфа и была ошеломительно мила. Звучала музыка, все весело болтали и радовались празднику. Пациенты, которые ни в каких других обстоятельствах не смогли бы даже познакомиться, вели пространные беседы — должно быть, сравнивали свои заболевания. Кашель заглушался смехом и восторженными воплями детей, которые нашли подарки под искусственной елкой. Очевидно, настоящую поставить Марианн Энгел не позволили, но и пластиковая была вполне хороша. Если уж цветы губительны для здешних больных, только представьте, что сделается от хвойного дерева!

На один-единственный вечер я стал звездой всей больницы — благодаря распространяющимся слухам, что праздник устроила моя подруга. Какой-то старик улыбнулся мне так широко, что с трудом