он мог бы найти дорогу самостоятельно. А Милош – который, вероятно, знал ответ – держал свои мысли при себе. Когда его ник догорел, он выплюнул окурок на пол и прикурил следующий. Это и то, что его руки постоянно находились в карманах, было единственными внешними признаками того, что он понимал – его безопасность подошла к концу.

Выход из блока сбора информации. Вдоль Дивизиона принуждения. К Администрации.

Пульс Ангуса участился. Его оживление все сильнее напоминало тревогу.

Внезапно Доннер остановилась у дверей комнаты, на которой была надпись: «Конференцзал 5».

Сардонически ухмыляясь, чтобы скрыть свой страх, Ангус спросил:

– И что сейчас? Я думал вы уже закончили пытать меня.

И снова она властно вскинула палец. Но обратилась скорее к Милошу, чем к Ангусу.

– Относитесь ко всему проще, – посоветовала она. – И проживете дольше.

Открыв дверь, она ввела мужчин внутрь.

Ангус неожиданно оказался в комнате, похожей на камеру для допросов из старого видео. Освещенный единственной лампой, посредине комнаты стоял длинный стол, окруженный жесткими стульями. Свет был настолько ярок, настолько точно сфокусирован, что середина стола сверкала, как раскаленная, а края оставались в полутьме, словно скрытые саваном; стены были едва видны. Быстрый взгляд сообщил ему, что по углам расположено множество самых разных мониторов. Но ни один из них не был активирован. Вероятно, на этот раз никто не собирается за ним подглядывать или записывать его.

Беспокойство Ангуса лишь усилилось.

Мин Доннер показала ему на стул, стоявший в круге света. И велела Милошу сесть напротив. Сама она села на край стола. В полумраке она выглядела такой же твердой и неподкупной, как ее репутация.

– Какое развлечение, – пробормотал Ангус. – И что мы должны делать сейчас? Срочно подружиться?

Мин смотрела на него сквозь тьму. Мрачный взгляд Милоша не выдавал никаких чувств.

Подгоняемый растущим беспокойством, Ангус спросил:

– Мне нужно рассказать, как он предал Ком-Майн? Как он и этот сахарный красавчик, мать его, Саккорсо, подставили меня? Дьявол, если бы в полиции было больше таких, как он, то мне бы не осталось ничего делать.

Директор ДП не шевельнулась.

– Лично я, – заметил другой голос, – с большим удовольствием послушал бы, как вы заработали репутацию в своих чудовищных преступлениях и не оставили против себя никаких доказательств в информационном ядре корабля.

Ангус дернул головой, чтобы посмотреть на другой конец стола.

Здесь сидел мужчина.

Ангус не слышал, как тот вошел. И его наверняка не было здесь мгновением раньше. Может быть, он прятался под столом. Или может быть, контраст между светом и тенью бы создан для того, чтобы он мог появиться так неожиданно, как ему того хотелось.

Он был еле виден, но Ангус разглядел достаточно деталей, чтобы страх его усугубился.

У мужчины была огромная, словно бочка грудь, короткие мощные руки, сильные пальцы. Несмотря на тьму, линии и черты его лица казались четко видными, словно они были сделаны резцом; его рот, челюсть и лоб словно были вырезаны из стальной болванки. Седые волосы были бескомпромиссно срезаны над самым скальпом. Только кривизна носа несколько оживляла его черты; создавалось впечатление, что нос был сломан не один раз.

Лучи света отражались от его единственного глаза. Вторую глазницу закрывала синтетическая повязка, приклеенная к коже.

Уорден Диос.

Директор ПОДК.

В целом он был человеком, обладающим самой большой властью в космосе, принадлежащем человечеству. Хольт Фаснер, председатель Совета директоров ОДК, был политической силой, финансовым мускулом. Но боевая сила, готовящаяся защитить человечество от Амниона, получала приказы от Уордена Диоса.

О, черт.

Эта повязка была меткой, которая позволяла идентифицировать его. Все истории о Диосе, циркулирующие по космосу, упоминали о ней. По причинам, которые варьировались в зависимости от того, кто рассказывал, левый глаз Диоса был заменен на инфракрасный протез, позволявший ему прочитывать людей так точно, словно монитор лжи. Он стал человеком, которому никто не мог солгать.

Кто-то другой с другими целями и приоритетами мог бы добавить к своему натуральному зрению протезы, как у Ангуса, чтобы этого никто не замечал. Только не Диос. Он сверкал своим уцелевшим глазом так, словно ждал, кто бросит ему вызов и попытается обмануть его. Согласно некоторым из историй, он надевал повязку ради своих подчиненных, чтобы те не пугались видя механический глаз. Другие утверждали, что он носит ее, чтобы казаться более грозным. А третьи настаивали, что там внутри не глаз, а пистолет.

В любом случае, повязка не могла бы быть препятствием для протеза. Материал не мог бы задержать инфракрасные волны или помешать стрельбе.

Ангус был на грани истерики. Тем не менее, страх успокоил его; он проявлял свои лучшие качества, когда был напуган до смерти.

– Обычно я это делал, выключив предварительно скан, – ответил он так, словно был совершенно