До поляны, где росли «воздушные шары», отряд добрался, когда уже солнце почти зашло. Филип приказал взять все верёвки, какие только нашлись в деревне. Лис гадал, как же Инглемазу удалось собрать нужное для подъёма человека количество в одну связку, и догадался, что он, судя по всему воспользовался «поводком», одной частью соединив нужный пучок пузырей в охапку, а другую надев на себя, скорее всего, на пояс, и настроив разрешённое расстояние на приемлемую длину, с которой в нужное время сможет проколоть несколько шаров, чтобы плавно опуститься на землю.

Рана Лиса на голове вообще была пустяковая, а плечо уже почти затянулось благодаря действию биогеля из аптечки.

При всей его, мягко говоря, небольшой любви к Инглемазу Лис в который раз не мог не восхищаться отчаянной смелостью такого поступка. Хотя, как сказал сержант, каракатицы не летают ночью, Творец отправился в полёт на импровизированном воздушном шаре ещё задолго до наступления полной темноты и вполне мог столкнуться с этими тварями в воздухе, где был бы практически беззащитен, поскольку из оружия имел лишь арбалеты с несколькими стрелами, обломки копий и ножи.

Вождь Филип Джеймс приказал аборигенам срывать пузыри и связывать их в большие снопы. Пока одни готовили собственно летающую часть будущего аэростата, другие воины из растения с лёгкими полыми стеблями, напоминавшим бамбук, быстро связали нечто вроде помоста с перилами ограждения – гондолу, где должны были лететь все четверо. Такое решение, несмотря на дополнительный вес и необходимость собрать и связать, соответственно, больше растений-пузырей было принято из соображений безопасности. Во-первых, если лететь на индивидуальных связках пузырей, существовал риск, что их растащит далеко друг от друга, и придётся тратить лишнее время на то, чтобы вновь собрать группу. Во-вторых, вероятность нападения каракатиц даже ночью не оставалась нулевой, а обороняться вчетвером, прикрыв все направления, проще и надёжнее.

Глядя на туземцев, споро работавших под началом своего белого вождя, Лис заметил:

– Похоже, мы присутствуем при зарождении воздухоплавания в этом мире. Теперь они сообразят, как можно перемещаться на большие расстояния по воздуху.

– Одна проблема – эти летающие каракатицы, – возразил Терп. – У них ведь нет действенного оружия, поэтому дневные полёты будут невозможны.

В разгар работы на поляне случилось событие, заставившее Лиса показать тайное оружие. В чаще раздался топот и на поляну выбежал очень крупный слон-кровопийца. Он растоптал двоих воинов, находившихся на его пути, и устремился в центр людского скопления. Всё оружие, которым они располагали – винтовка, два пистолета и лучемёт, пока было у сержанта. Филип на секунду замешкался, потом схватил лучемёт, справедливо полагая, что сейчас он эффективнее, но промедлил, пытаясь вспомнить, как им правильно пользоваться. Лис ничего не оставалось делать, как вскинуть руку и использовать один из остающихся у него четырёх зарядов микрогранул. Сгусток энергии пробил сорокасантиметровую дыру в боку зверя, и тот повалился, к несчастью подмяв под себя ещё одного воина.

Все, включая Творцов, с изумлением посмотрели на Лиса. Аборигены упали на колени, готовые молиться ему не как посланнику небес, а как самому богу. Они лопотали что-то, показывая пальцами на Лиса и округляя от ужаса глаза.

– Что говорят твои люди? – спросил Лис у Филипа, как ни в чём не бывало.

– Они называют тебя «Нгар-ксунтар» – «убивающий палец». Теперь это твоё официальное имя в племени, – машинально перевёл ошарашенный сержант.

– Весьма польщён. Хорошо бы этот палец действовал постоянно!..

– Как тебя понимать? Почему ты молчал? – спросила Монра, к которой вернулся дар речи.

Лис объяснил, съязвив, что молчать о некоторых потайных видах вооружения научился у неё. Терп поинтересовался, многими ли подобными вещами располагает Сварог.

– Видите ли, – сказал Лис, – у меня сложилось впечатление, что Сварог может использовать далеко не всё, что может дать Центр. Иначе, полагаю, он стал бы практически всемогущим, а таковым не является, во всяком случае, как показал опыт. Кое-что – да, Центр как бы даёт использовать с широкими возможностями, например, перемещения в пространствах, а многое, по-моему, как-то лимитировано. Каким образом, не понимаю.

– Почему ты не использовал это оружие против меня? – включился в разговор почти потерявший дар речи Фил.

– Это лишнее доказательство, что я играл, играю и буду играть с тобой в открытую, пока в открытую играешь ты, – ответил Лис и добавил: – Я имею в виду, что, если мы вырвемся отсюда, ты не будешь предпринимать в дальнейшем на Земле никаких выходок без советов с нами. А сейчас давай решим, кто какое оружие возьмёт. Мы все должны быть вооружены. У меня осталось всего три заряда – их я приберегу на самый «чёрный» час.

Филип, немного поколебался, но наличие у Лиса «убивающего пальца» убедило, что опасаться ему нечего, и позволил всем взять оружие. Поскольку Монра почти не имела навыков обращения с огнестрельным оружием, Лис отдал ей лучемёт, а они с Терпом взяли пистолеты: сам Лис ОЦ-27, а Терп «кольт» сержанта, к которому сохранилось ещё немного патронов. Кроме того, по всеобщему согласию доспехи отдали единственной даме.

Солнце зашло, но в небе висела одна из планет, светившая раза в четыре ярче, чем полная земная луна. Вскоре изготовление кустарного аэростата было завершено – лёгкая площадка, привязанная к кустам, рвалась вверх силой огромных связок воздушных пузырей. На площадку положили несколько больших камней, чтобы использовать в качестве балласта.

Перед тем, как сесть в гондолу, сержант произнёс краткую речь для своих воинов.

– Что ты им сказал? – поинтересовался Лис.

– Приказал через день явиться к пирамиде и посмотреть, ушли ли мы к богам. Если нет, то они приведут лошадей, и мы вернёмся в деревню. А если я не вернусь, то приказал им выбрать нового вождя и разрешил пользоваться моим имуществом. Боюсь только, что у меня осталось слишком много самогона.

Лис усмехнулся: упьётся вся деревня.

Верёвки перерезали, и аэростат резво взмыл вверх, увлекаемый сначала слабым, а по мере подъёма всё более быстрым воздушным потоком. Все расположились, наблюдая за каждой из четырёх сторон, но, как и говорил сержант, ночь была тиха и спокойна, не считая посвистывания ветра в натянутом такелаже. Каракатицы не появлялись, и это радовало. Внизу проплывали леса, один раз заметили довольно крупное озерцо, питаемое, как пояснил Фил, регулярными дождями.

Им повезло и в том, что нынешняя ночь оказалась одной из достаточно редких, когда не шёл дождь. Перспектива стоять на открытой шаткой площадке под хлещущими струями на высоте нескольких сот метров над землёй не привлекала никого.

Скорость движения составляла не менее пятидесяти километров в час. Сержант прикинул возможное время достижения цели, и получилось, что прибыть они должны будут под утро. Поскольку Инглемаз существенно опережал их, то он должен был бы добраться до Дворца ещё среди ночи, если, конечно, на него при свете дня не напали каракатицы.

В принципе, существовали два варианта развития событий. Первый, если Инглемаза сожрали бы звери, был самым предпочтительным, ведь, судя по всему, он не менял коды доступа во Дворец давным-давно, не знал, что там побывал Терп, а, значит, последний мог открыть вход.

Если же их враг благополучно достиг своего Дворца, то, безусловно, вход блокирован и другим туда уже не попасть – это равносильно ссылке в Недоделанный мир на неопределённое время. Творцы и Лис, как долгожители, ещё могли на что-то рассчитывать, хотя вряд ли Инглемаз оставит им хоть один шанс воспользоваться возможностью выхода отсюда. Для Филипа Джеймса такое развитие событий значило, что остаток дней белый вождь обречён провести со своими туземцами. О таком варианте все четверо старались не думать.

Час проходил за часом, и когда небо на востоке начало уже чуть светлеть, впереди показалась пирамида, блестевшая в лучах пока не скрывшейся луны. Они прокололи несколько пузырей, и аэростат снизился – теперь он летел на высоте всего нескольких метров над верхушками деревьев. Когда лес кончился, снизились ещё.

Равнина за двадцать пять лет, прошедших с момента появления здесь сержанта, покрылась более