заполняя и утрамбовывая собой приятный кондиционированный воздух, тишина. Так могло продолжаться и день, и месяц, и год. Невозможность определять время суток тоже действовала угнетающе.

Конечно, живя на планете Граней среди индейцев, греков, персов или германцев Лис не носил привычных часов. Однако там почти везде имелись устройства для отсчёта времени: песочные, солнечные или даже водяные. Но, самое главное, там везде, несмотря на очень странную на взгляд землянина топографию поверхности, регулярно происходили восходы и закаты, гарантировавшие чёткую привязку ко времени суток. Поэтому когда человек засыпал, то после пробуждения по положению солнца или луны можно было очень точно определить, сколько времени прошло.

Лис вспомнил, как многие земные тюремщики устраивали узникам настоящие пытки отсутствием возможности чётко знать время. Человек – существо, во все времена привязанное к определённому темпоральному укладу. Он привык жить по некоему распорядку, и лишение возможности точно узнавать который сейчас час и, пусть почти всегда бессознательно, подчинять ритм жизни вполне чёткому графику, равносильно надругательству над его природой. Совмещение подобного ещё и с вынужденным бездельем, обеспечивало довольно изощрённую пытку. Разумеется, при условии, что тюремщик никуда не торопится, наслаждаясь таким действом, и имеет должное образование: пытка временем характеризует достаточно интеллектуальных садистов.

Лис подошёл к крану и ополоснул лицо, зачёрпывая воду ладонями и одновременно продолжая прислушиваться, но так и не мог понять, что же его разбудило.

Неожиданно сквозь журчание воды он всё-таки услышал посторонний звук. Лис резко обернулся, и вода плеснула на пол и на ноги.

Звук, пока очень лёгкое, на грани слухового порога потрескивание, исходил от правой двери, той самой, обычной, через которую его выводили показывать камеры Терпа и Монры. Звук не был следствием работы некоего устройства или замка, поскольку вся техника и различные сервомеханизмы Творцов, с которыми Лису приходилось сталкиваться за последние годы, работали совершенно бесшумно.

Насколько позволяла цепь, Лис подошёл к двери и прислушался. Потрескивание усиливалось, оно шло прямо из двери или из-за неё. Лис не мог приложить ладонь к поверхности, чтобы точнее понять расположение источника потрескивания, но он готов был поклясться: звук исходит как раз из участка двери, где располагалась ручка!

Вдруг треск сделался намного громче, и Лис увидел, что часть поверхности дверного полотна и косяка становятся красноватыми – они нагревались, и тепло начало ощущаться даже на расстоянии. Нагретая зона опоясывала весь участок, где, как полагал Лис, находился запирающий механизм.

Сомнения в природе звука не оставалось: кто-то с противоположной стороны резал дверь, и Лис вполне догадывался чем. Он только невольно подивился прочности материала, поскольку лучемёт брал его с явным трудом.

Некто применял для вскрытия двери оружие, значит, он не имел возможности открыть её как-то иначе, но явно очень желал добраться именно в данную камеру. Вариант действий Терпа или Монры, вернувшихся из Дворца ему на выручку, Лис исключил как практически невероятный. Точку перехода Инглемаз конечно же уничтожил, а времени для расчёта и восстановления подобного перехода в нужное место у друзей просто не было. Да Лис и не знал, возможно ли попасть в помещения терминала Центра из мира Терпа в принципе – без ключа и тому подобных устройств.

Вряд ли это мог быть Инглемаз, поскольку явно тот открыл бы дверь более стандартным образом. Но от кого Инглемаз стал бы запирать снаружи двери камер, где держал узников? Скорее всего, от своих врагов. Враг Инглемаза вполне мог стать другом, однако Лис сильно сомневался, что посылку «враг моего врага – мой друг» можно считать стопроцентной аксиомой в данном месте и в данной ситуации.

Кто бы это ни был, Лис решил, что для него сейчас самое лучшее – любой ценой освободиться от цепи. Расходуя драгоценный заряд имплантированного лучемёта, он, стараясь не попасть по ноге, перерубил оковы у самой лодыжки, уже нисколько не заботясь о следящих устройствах.

В момент использования лучемёта, он, как и предупреждал Сварог, почувствовал лёгкий укол в палец. Луч по виду, цвету и самое главное действию сильно отличался от виденного ранее. Лис отметил, что поток энергии непривычно сильно расходится по мере удаления от точки излучения, и это, в принципе, хорошо, так как делало сектор поражения более широким. В полу в том месте, куда ударила часть энергии, образовалось ямка и материал «поплыл» словно тающее сливочное масло, и от него потянуло жаром, но луч не пробил его насквозь – видимо толщина была очень велика.

Похоже, отсутствие строгой параллельной фокусировки, нисколько не ослабляло плотность энергетического потока части, или же последняя была просто чрезвычайно высока на выходе. Машинально Лис осмотрел кончик пальца, откуда исходил луч. На поверхности кожи, как и обещал Сварог, следов не осталось. Самое главное, палец не болел и функционировал нормально.

Дверь вот-вот могла распахнуться. Если бы поднос с выпивкой ещё оставался на столике, Лис прихватил бы бутылку в качестве дополнительного орудия, которым можно ударить или бросит во врага. Но столик уже опустел, и Лис на всякий случай подобрал припрятанные зубочистки, сунул их в угол рта и спрятался за спинкой дивана, который к счастью стоял не прямо напротив двери.

Свою перерезанную цепь Лис сознательно бросил на виду, чтобы поставить в тупик ворвавшихся в комнату: возможно, они решат, что пленника тут уже нет, и не станут задерживаться. Впрочем, Лис не столько рассчитывал на подобные действия, сколько, оправдывая собственное прозвище, при любой возможности старался вносить сумятицу в мысли противника – ничего кроме пользы подобные методики не приносили.

Луч, пробивший, наконец, дверь чиркнул по стене и тут же погас. Раздался удар, дверь пнули, вышибая прорезанный замок, и она распахнулась.

Вошедший, невидимый из-за дивана, сделал несколько шагов внутрь комнаты. Лис напрягся и приготовился, поднимая превратившийся в устрашающее оружие палец.

Звякнула цепь, которую нежданный посетитель поддел ногой, после чего выругался и крикнул по-русски кому-то в коридор:

– Поразительно, но Инглемаз успел его увести! Скорее перекрывайте все коридоры! Начнём осмотр по секторам.

Голос вошедшего в комнату показался Лису знакомым.

– Понял! – ответили из коридора. – Но ты проверь всё-таки комнату!

Забухали шаги: кто-то, по звуку – один человек, побежал, удаляясь.

– Проверим, хотя, что тут проверять! – буркнул неизвестный, но двинулся вглубь помещения с намерением заглянуть для очистки совести за диван.

Увы, трюк с цепью сработал, но не до конца. Несмотря на это, Лис решил не выскакивать из-за спинки, поскольку неизвестный мог держать лучемёт направленным в его сторону и от неожиданности непроизвольно нажать на спуск. И хотя Сварог утверждал, что имплантированное оружие мгновенно пробивает известные Лису серые доспехи Творцов, Лис просто не был уверен в навыке точно выстрелить навскидку из пальца. А вот собственная кожа, едва прикрытая лёгкой тканью комбинезона, не долго выстоит против так называемого «обычного» лучемёта.

Лис выплюнул зубочистки, и когда фигура в серой броне заглянула за спинку дивана, сжался и состроил на лице гримасу отчаяния.

Голос не зря показался знакомым. Щиток шлема оставался поднят, и Лис увидел лицо вошедшего: это оказался тот самый высокий жилистый шаровик по имени Кормад.

Шаровик искренне удивился:

– Надо же, вот ты где!? Ну-ка, вставай, руки за голову! – Он повёл стволом лучемёта.

Лис медленно поднялся, косясь на дверь: не хотелось, чтобы вернулся напарник «освободителя».

– Эй, – крикнул Кормад, – он, оказывается, здесь!

В коридоре не ответили: тот, с кем разговаривал шаровик, уже либо находился слишком далеко, либо вообще скрылся из данного отрезка коридора.

– Убежал, – почти добродушно констатировал Кормад. – Ну, ладно, а кто же тебе цепь перерезал? – Он вдруг спохватился, и голос стал жёстким. – Где твоё оружие?

– Да у меня же нету ничего, – хлопая глазами, как наивная барышня, ответил Лис. – Разве я бы тут сидел?