можешь на них положиться?

Откинув со лба волосы жестом, мгновенно выдавшим ее нерешительность, Мэриан вздохнула:

– Женщины, гораздо более умные и мудрые, полагались на собственное сердце и были обмануты и преданы. Ты… ты, конечно, мог причинить нам зло, но, может быть… выжидаешь приказаний?

Жестокие слова причинили Гриффиту несказанную боль. Он медленно сел, потирая ноющие руки.

– Ни один властелин мира на заставит меня убить ребенка.

– Даже если тебя арестуют, объявят предателем и отберут владения? Или хотя бы отнимут надежды на награды и чины?

Но Гриффит медленно и спокойно, упрямо, словно бык, таранящий стену, повторил:

– Я не воюю с детьми.

– Да, но можешь считать, что с появлением наших детей судьба Лайонела станет мне безразлична.

Она повторяла слова Харботтла с ужасающей точностью, и Гриффита это задело еще больше. Подумать только, так легко разгадать характер одного мужчины и приписать его черты другому!

– Если мы поженимся, я вправе ожидать, что ты будешь верен своему слову, но мужчине, думаю, легко отмахнуться отданных женщине обещаний.

– Но только не тогда, когда она отказывается из-за этого выйти за него.

Но Мэриан, словно не слыша, продолжала:

– Еще совсем ребенком, живя с отцом, я выучилась никому не доверять, и его заповеди глубоко врезались мне в душу. Но дело не только в этом. Живя при дворе, я наблюдала много таких вещей, которые заставили бы ужаснуться даже закоренелого преступника. Знал ли ты короля Ричарда, дядю леди Элизабет?

– Не имел чести.

– Зато я знала. – Оттолкнув его, Мэриан села, прижимая к груди одеяло так, что Гриффиту была видна лишь спина, прикрытая рассыпавшимися локонами медно-рыжих волос. – Он был добрым дядюшкой Элизабет и маленьким принцам, хорошим братом королю Эдуарду. Даже в страшном сне не могло мне привидеться, на что он оказался способен.

Гриффит, откинув ее волосы, положил руку ей на плечо.

– Мне почему-то не льстят подобные сравнения.

– Я ни с кем не сравниваю тебя, – разъяренно прошептала Мэриан, не осмеливаясь, однако, взглянуть на Гриффита. Потому что не могла вынести его вида? Потому что смущали собственные подозрения? – Просто считаю, что душа мужчины подобна темной, мрачной пещере, и не знаю, где засияет свет правды.

– Понимаю.

Гриффит и в самом деле понимал. Его рука покинула тепло ее кожи, оставив ее одинокой и безутешной. Какой смысл оставаться в постели с женщиной, считавшей, что он ничем не отличается от негодяев, населявших ее жизнь?

Гриффит решительно встал, но Мэриан схватила его за руку.

– Считаешь, что я должна доверять сердцу?

Надежда, хотя и слабая, снова загорелась в душе.

– Да, считаю.

– Ну а мое сердце говорит, что ты скрываешь что-то.

И тут надежда умерла, а ее место заняла неожиданная ярость, такая же буйная и внезапная, как ураган. Гриффит даже покачнулся от охватившего его бешенства, пытаясь заставить себя мыслить здраво.

Он выдал себя. Каким-то образом, неизвестно откуда Мэриан услыхала старые сплетни.

Рука ее сжалась, и Гриффит опустил глаза. Длинные тонкие пальцы, теплая ладошка, сжимающая его запястье крепко, словно рукоятку шпаги, с которой Мэриан сейчас ринется в бой. Гриффит ненавидел эту постоянную ее готовность. Боже, как он ее ненавидел!

Он хотел женщину, которая умела бы разгадать, что его беспокоит и волнует, что радует, умеющую развеять его тревоги ласковым словом, шить, ухаживать за садом, готовую подарить детей и беспрекословное повиновение. Хотел женщину, которая понимала бы, что право мужчины – задавать вопросы и требовать ответов, диктовать, как следует поступать, как жить. Он хотел женщину, твердо знавшую, что думать, а тем более говорить о тайнах мужчины не ее дело… и все же он хотел Мэриан.

Дерзкую Мэриан… Любознательную Мэриан…

– Доблестная Мэриан, – сказал он вслух, – слишком глупа, чтобы знать, что она в последний раз пыталась оспорить мою власть.

Мэриан, полная негодования, спрыгнула с постели, готовая к борьбе.

– В таком случае не стоит заговаривать со мной о свадьбе. Я не какая- нибудь глупенькая девчонка, чтобы безрассудно и бездумно подчиниться воле мужчины.

Гриффит положил руки ей на плечи, сжал талию и поднял так, что их лица оказались на одном уровне.

–  Если тебе нужен мужчина, которого ты могла бы то и дело сбрасывать, словно взбесившаяся кобылица, не стоило тебе делить со мной постель в ту ночь! Но теперь уже слишком поздно. Я все приготовил для нашей свадьбы, ты носишь в себе мое семя, и, клянусь Богом, мы поженимся, и я покажу тебе твоё место.

Глаза Гриффита горели мрачной решимостью, а голос звучал так же сухо, как во время первой встречи. Но тогда они были полностью одеты и между ними не было смятой постели, напоминавшей о пламени страсти.

Будь Мэриан поумнее, она немедленно закрыла бы рот и ускользнула бы из замка, как только смогла. Но, увы, мудрости ей как раз и не хватило.

– Может, это я покажу, где твое место, – бросила она. – Может быть, я…

Но его поцелуй заглушил остальное, и Гриффит, подхватив ее на руки, понес к кровати. В приступе страсти? Гнева? Вероятно… Но Мэриан физически ощущала его раздражение и тревогу…

Гриффит мечтал о мирной супружеской жизни, обычной жене… и все же оказался связанным кодексом чести. Он взял ее девственность, научил желанию и теперь считает, что должен жениться на ней. Оторвав свои губы от его, Мэриан сообщила:

– Ты совсем не обязан.

– Что именно? – с полубезумным видом прошептал Гриффит.

– Жениться на мне. Если ты этого не хочешь…

Гриффит, зарычав, снова впился в ее губы страстным, жгучим поцелуем и, сжав ее лицо ладонями, свирепо уставился на девушку:

– Ты моя. Принадлежишь мне. Не важно как и почему, но ты моя.

– Думаю…

– Не нужно думать.

Он поцеловал ее, и Мэриан начала вырываться.

– Но ты…

– Никаких «но».

– Ты…

– Не ты. Не я. Только мы.

Мэриан не смогла вспомнить, что хотела сказать и что сделать. Движения стали бесцельными, ярости поубавилось. Он все еще прижимал ее к себе, все еще хотел, и немедленно, но добивался при этом, чтобы и она захотела его. То, что было борьбой, стало танцем страсти, и Мэриан была опасно близка к тому, чтобы отдаться, когда вопли, донесшиеся из холла, заставили их отскочить друг от друга.

– Ты не смеешь войти сюда! – вопил Арт. Кто-то неизвестный отвечал:

– Тогда зови его сюда! Я все равно сделаю то, что мне велено, и выполню свой долг!

Гриффит выругался, но дверь уже распахнулась. Мэриан взвизгнула, а замогильный голос провозгласил:

– Я привез вам приветствие от повелителя и господина, короля Генриха.

Арт закудахтал, словно курица, увидевшая волка.

– Я пытался остановить его, Гриффит, но он не захотел слушать.

Гриффит, набросив, на Мэриан покрывало, вскочил и, голый, разъяренный, надвинулся на посланника.

– Оливер Скряга, не так ли?

– Оливер Кинг, – ничуть не смущаясь, ответил вновь прибывший. – Личный секретарь Генриха Тюдора, если быть точным. Я привез тебе приветствие от нашего господина.

Гриффит взглянул на комок, дрожащий под одеялом.

– Вижу, мой господин прекрасно умеет выбрать время. Арт, одежду!

Пока слуга суетился, собирая с пола разбросанную одежду, Гриффит, упершись в бока кулаками, выпрямился в полный рост, угрожающе глядя на маленького круглого человечка. Но ничего не помогало.

– Прошу прощения, сэр Гриффит, за то, что прервал ваши развлечения, но король Генрих, как вы знаете, крайне нетерпелив. Он послал меня сюда больше двух недель назад, и о тех пор я успел побывать в Уэнтхейвене и прошел по всем валлийским городам, чтобы найти вас.

Необходимость в действии по-прежнему горела в Гриффите.

– Медленно же ты передвигаешься.

– Вовсе нет, очень быстро. Просто не знал, где искать. Король Генрих предполагал, что вы исполните данное вам поручение, прежде чем отправиться домой и мирно отдыхать. Разве что… – он пристально взглянул на Арта, – ваш слуга не передал послание короля.

С уважением, которое оказывал лишь немногим, Арт ответил:

–  Я все передал, как было велено, милорд.

Столь почтительное отношение привлекло внимание Гриффита, и тот тоже внимательно пригляделся к стоявшему перед ним человеку. Оливер, как всегда, был вызывающе хорошо одет и говорил с легким французским акцентом, но костюм тесно облегал мускулистое тело, а во взгляде таился острый ум.

Да, Генрих умел выбирать себе слуг. Оливер был одним из тех немногих людей, деливших с Генрихом ссылку и торжество, и хорошо понимал свое положение при дворе.

Ярость Гриффита при виде столь бесцеремонного вторжения несколько улеглась, пока он натягивал поданную Артом одежду.

– Я выполнил все приказания, – уже спокойно ответил он.

– Тогда где же леди Мэриан? – осведомился Кинг.

Гриффит кивнул на постель. Удивление на лице Оливера сменилось ужасом, потом задумчивостью и наконец бесстрастной, невыразительной маской истинного придворного.

– Не помню, чтобы ваш повелитель диктовал мне нечто подобное, но наш король всегда был человеком скрытным. Возможно, он надеялся… или имел в виду, что случится именно это.

Арт ударил себя по лбу. Гриффит жестом заставил Кинга замолчать и устремил взгляд на шевелившееся одеяло. Но Мэриан не посмела выглянуть, и Гриффиту показалось трогательным, что женщина с подобной репутацией, застигнутая при компрометирующих обстоятельствах,