Кулл возвращался в настроении ровном, даже близком к хорошему. Он возвращался на четырех лапах, но недавнее происшествие вернуло ему почти утраченную было веру в то, что его превращение в бессловесную тварь носит временный и обратимый характер. Камелийский Учитель Дзигоро, по словам ученика, был личностью, почитаемой у себя на родине наравне с императором, но не за должность или великое богатство, а исключительно за свою мудрость и смирение. Конечно, такой человек запросто управится с заклятьем лемурийца и, поскольку смирен и скромен, наверно, не запросит, как иные жрецы, драгоценный камень величиной с кулак. Возможно, ему, как другу Дзигоро, вообще не стоит беспокоиться об оплате… Впрочем, этот вопрос не относился к категории тех, которые требовали немедленного решения, и Кулл просто наслаждался быстрым бегом, утренней прохладой и неожиданно обретенным покоем.

Его хорошее настроение испарилось вместе с первыми лучами солнца, повисшего над песчаными барханами, как рыжий апельсин на веревочке. Но светило тут было совершенно ни при чем. Место, где он оставил своего мудрого попутчика, было пустым. Кулл торопливо спустился вниз, надеясь, что маленький камелиец просто задремал, и его близорукие, собачьи глаза не заметили того среди однообразной серой пустыни. Внизу никого не было. Краткая разведка местности выявила, что место ночной стоянки покинуто уже несколько часов назад. Причем покинуто каким-то странным образом. Кулл-человек, должно быть, ничего странного здесь не нашел: был человек — исчез, мало ли их исчезает в пустынях. Но Кулл-пес благодаря своим обостренным инстинктам отчетливо различил слабый, уже исчезающий запах магии. Запах Лемурии. Запах Призрачной Башни. Сомнения отпали. Дзигоро похитили слуги Тумхата. Полнолуние! Врата Заката! Разговор, подслушанный в таверне Гайбары… Правда, отсюда до Призрачной Башни было не менее трех дней пути, но, когда дело касалось магии, ручаться за что-либо мог только законченный глупец.

Он оставил Дзигоро, и его схватили!

При этом Кулл как-то совсем упустил из виду, что маленький камелиец мог отлично постоять за себя…

И что теперь?

Куда ему идти?

В Камелию? Но как он разыщет в огромной стране Учителя Дзигоро и, главное, как он с ним объяснится?

В Гайбару? Кто его там ждет, кроме изрядно покусанной стражи?

В Призрачную Башню? Но Врата Заката закрылись и откроются только во время следующего полнолунья…

Никто из людей никогда не признает в нем такого же человека. Он был пленником собачьей шкуры, и мир людей навсегда закрылся для него. Теперь он был одним из тех, на кого устраивают охоты и облавы. Кулл едва не взвыл, когда с ясностью отчаяния понял простую и страшную вещь:

Идти ему было некуда.

Едва уловимая дрожь земли, которую он ощутил широкими подушками лап, вернула его к действительности. Пес прислушался. Собачьи уши говорили ему, что кто-то приближается, что этот «кто-то» не один, их много, у них копыта и бегут они, спасаясь от погони… Кулл-человек сообразил, что разгадка может быть только одна. Приближается небольшое стадо куланов, и гонят его волки…

Сначала возникло серо-рыжее облако пыли, потом в этом облаке глаза различили длинные морды, прижатые уши и круглые, безумные глаза. А потом до его слуха донесся звук, который просто невозможно было не узнать или с чем-нибудь перепутать. Это был древний боевой клич — охотничий зов волчьей стаи. Почти со страхом Кулл ощутил, что его новое тело отозвалось на этот клич. Само. Пройдет немного времени, и он совсем позабудет, что когда-то был человеком. Зверь заменит его…

Они неслись по пустыне, как бесшумная, призрачная стая демонов. Быстрые тени, как язычки серого дыма, струились то рядом с бегущим стадом, то чуть позади. Ни один не вырвался вперед.

Стадо неслось прямо на него, и Кулл-человек понял, что нужно немедленно уходить в сторону, убираться с пути обезумевших животных и стаи безжалостных убийц. Но Кулл-зверь рассуждать не умел. Он принял другое решение, и его сильное тело уже приготовилось с прыжку. Совсем рядом мелькнули: длинная морда, палевое тело, в нос ударил острый запах — запах страха, мелькнули копыта. Пес прыгнул, но опоздал. Быстрым прыжком в сторону кулан ушел от его страшных клыков. Переживать свой промах не было времени. Пес вскочил, едва успев выметнуть свое тело из под копыт, и, не думая больше ни о чем, ринулся вперед, за уходящим стадом. За добычей. Краем глаза он заметил, что сбоку появилась стремительная серая тень — легкая и грациозная.

Молодая волчица, понял пес. Она струилась по пескам серым дымом — юное и отважное создание, не ведающее никаких сомнений в своем праве быть там, где она хочет быть. Она не собиралась мешать чужаку, это он понял сразу, но почему-то не отставала ни на шаг, не упуская его из виду…

Волки бежали в облаке пыли, а ветер дул со стороны стада. Пугающим безмолвием была окутана эта погоня, только глухой стук копыт по песку и сиплое дыхание. Пес вырвался вперед, в какие-то мгновения настиг упущенную добычу — сильного и быстрого кулана, прыгнул, вцепился зубами в его горло и повис на бегущем всей массой своего тела. Кулан метнулся в сторону, пытаясь стряхнуть врага, но, ослабев, упал на бок, заливая песок кровью из порванной жилы. Копыта еще раз дернулись и замерли. И стадо как-то сразу потерялось, сбился их стремительный бег, который, возможно, еще мог бы их спасти. Животные остановились и сбились в кучу. Пес свалил вожака.

И началась бойня! Серые молнии метались вокруг мирных рыжеватых животных, которые в предчувствии близкой, неминуемой гибели вдруг перестали быть мирными. Они были добычей, добычей загнанной, обреченной, но эту добычу еще следовало добить.

Куланы сбились в плотный круг, пряча в центре беззащитных детенышей, и, куда ни кидались волки, всюду их встречали точные удары мощных задних копыт. Тонкий, жалобный визг разорвал живую, тяжело дышащую тишину и закончился предсмертным хрипом. Пес взглянул туда и увидел окровавленное тело сильного, матерого волка, забитого насмерть безобидным мирным куланом. Этот зверь был первым, но не последним. Не прошло и нескольких мгновений, как еще один волк покатился в пески с визгом, больше похожим на стон. Пес понял, что может погибнуть в этой схватке. Наверное, благоразумнее было отойти. Чтобы насытиться, ему вполне хватило бы убитого им вожака, но стая еще не собиралась прекращать бойню. Остался и он.

Улучив момент, когда в плотном кольце куланов образовалась брешь, пес метнулся туда, вклинился меж животными, вынырнул из-под брюха, сжал челюсти на горле своего кулана и дернул его назад, вон из круга, пытаясь спастись от острых копыт. Он бы никогда с ним не справился. Просто не хватило бы сил, щедро потраченных на обгон стада и на бестолковые прыжки, свойственные всякому новичку. Но неожиданно рядом с ним возникло стремительное, гибкое тело, и еще одна пара челюстей с торжествующим рычанием сомкнулась на горле их общей добычи. Зеленые глаза волчицы сверкнули торжеством. Но в них было и другое чувство, древнее, первобытное, его пес тоже узнал. В это мгновение случилось то, чего так опасался Кулл. Человек исчез. Уснул. Растворился. Огромный серебряный пес окончательно победил и занял его место. Утрата мира людей, которая так печалила его еще этим утром, неожиданно перестала иметь значение. Зверь нашел свое место, свою подругу и свою стаю. Он больше не был одинок.

Впрочем, место в стае еще предстояло завоевать.

Они вместе лежали рядом с поверженной тушей кулана и жадно, рвали мясо с костей. Пес делился с ней охотно, без ревности и жадности, тем более что добыча принадлежала им поровну. Но постепенно вокруг стали собираться другие звери, которым не так повезло, которые решили, что большой, сильный чужак, который появился неизвестно откуда, в конце концов, менее опасен, чем задние копыта куланов.

Крупный серый волк, основательно израненный копытами, но ничуть не присмиревший, приблизился к ним и повелительно рыкнул. Это был приказ сильного более слабому — уступить добычу и убираться. Пес заметил его не сразу и понял, что передышка кончилась только тогда, когда лежащая рядом волчица злобно ощерилась. Пес оставил добычу, вскочил на лапы и смерил взглядом противника. Он был немного мельче его, ниже, но, судя по мягким, стелющимся движениям и горящим глазам, волк был гораздо злее и опытнее в драке. Это был страшный противник. Не раздумывая ни секунды, пес прыгнул прямо на него, метя в горло, но волк увернулся, и клыки пса вонзились в его плечо.

Пиршество было забыто. Волки бросили свою добычу и окружили соперников плотным кольцом. Тот же древний инстинкт, воспринятый вместе с собачьей шкурой, подсказал, что это тоже обычай — освященный веками и глубоко чтимый. Победит сильнейший, и только он сможет вырваться из образованного круга — круга смерти, и только он займет место в стае, место рядом с волчицей.

Они кружили, припадая на лапы, не отводя горящих, внимательных глаз. Пес был крупнее волка, гораздо сильнее и выносливее его, и, пожалуй, только на это и мог надеяться в смертельной схватке с опытнейшим бойцом. Измотать его, а потом, улучив момент,