я долженъ умолять свою любезн?йшую и совершенн?йшую родственницу не останавливаться на половин? дороги, a исправить, по-возможности, все то, что ею испорчено, — не потому, что этого требуетъ ея фамилія, ея собственная репутація, или какія-нибудь изъ т?хъ св?тскихъ отношеній, которыя уже бол?е, такъ сказать, не существуютъ, — очаровательная мысль для челов?ка съ чувствомъ! — но потому, что благородный челов?къ всегда обязанъ уничтожать зло.

Съ этими словами кузенъ Фениксъ сд?лалъ джентльменскій поклонъ и вышелъ изъ дверей, поб?дивъ не безъ труда упрямство своихъ ногъ.

Н?сколько минутъ об? дамы сид?ли безмолвно, одна подл? другой. Наконецъ, Эди?ь, снимая съ груди запечатанный пакетъ, прервала молчаніе, тихимъ, но трогательнымъ голосомъ:

— Я могла умереть скоропостижно или всл?дствіе какихъ-нибудь непредвид?нныхъ обстоятельствъ; тайна въ такомъ случа? была бы унесена въ могилу, и никто бы ея не открылъ изъ живущихъ на земл?. Этого я не хот?ла, милая Флоренса, не хот?ла для васъ. Возьмите этотъ пакетъ: для васъ онъ написанъ и для васъ изложены въ немъ вс? подробности моей тайны.

— Могу показать его папеньк??

— Можете кому угодно; онъ ваша неотъемлемая собственность. Но пусть м-ръ Домби знаетъ, что другими путями онъ не получилъ бы отъ меня никогда ничего.

Продолжительное молчаніе съ об?ихъ сторонъ. Эди?ь сид?ла съ глазами, опущеннымй въ землю.

— Маменька, онъ потерялъ все свое им?ніе. Онъ былъ на краю могилы. Онъ страдаетъ и жестоко страдаетъ, даже теперь. Неужели ничего больше, ни одного слова, я не должна ему сказать отъ вашего имени?

— Правда ли, Флоренса, что онъ очень тебя любитъ?

— Правда, милая мама, правда!

— Скажи ему, я очень жал?ю, что судьба свела насъ въ этомъ мір?.

— И — ничего больше?

— Скажи ему, если спроситъ, если онъ точно изм?нился…

Она остановилась. Было что-то въ безмолвномъ прикосновеніи руки Флоренсы, что ее остановило.

— … но такъ какъ онъ сд?лался теперь другимъ челов?комъ, скажи ему, Флоренса, что этого не было бы никогда, и я жал?ю, что это было.

— Могу ли я сказать, что его несчастья васъ огорчаютъ?

— Н?тъ. Со временемъ онъ самъ, Флоренса, будетъ благодарить судьбу за этотъ урокъ.

— Вы желаете ему добра, вы хотите, чтобы онъ былъ счастливъ! О, позвольте мн? чаще и чаще повторять передъ нимъ желанія моей милой мамы!

Черные глаза Эди?и, исполненные тоскливой мысли, были, казалось, обращены на окружающій мракъ. Она не отв?чала ничего до т?хъ поръ, пока Флоренса не повторила вопроса.

— Если теперь, при своей изм?ненной жизни, онъ найдетъ поводъ жал?ть о прошедшемъ, скажи ему, Флоренса, я просила его объ этомъ. Если теперь, при своей изм?ненной жизни, онъ найдетъ поводъ думать обо мн? безъ горечи и безъ желчи, скажи, я просила его объ этомъ. Мы умерли одинъ для другого и никогда уже не встр?тимся по эту сторону гроба; но скажи ему, онъ знаетъ, есть одно общее чувство между нами, которое соединяетъ насъ на земл?.

Ея суровость уступила м?сто трогательному умиленію, и слеза сверкнула въ ея черныхъ глазахъ.

— Впрочемъ, я почти над?юсь, что онъ будетъ вспоминать обо мн?. Ч?мъ больше полюбитъ онъ Флоренсу, т?мъ меньше будетъ ненавид?ть меня. Въ то время буду раскаиваться и я — пусть онъ это знаетъ — и, соображая обстоятельства своей жизни съ т?ми причинами, которыя довели его самого до того, ч?мъ онъ былъ, я попытаюсь простить ему его долю въ моемъ позор?. Пусть тогда попытается и онъ простить свою несчастную супругу!

— О мама, милая мама! Какъ отрадно для моего сердца слышать эти слова даже при этой печальной встр?ч?!

— Странныя слова для моихъ собственныхъ ушей, — сказала Эди?ь, — странныя слова для звуковъ моего собственнаго голоса! Но если бы даже я была т?мъ несчастнымъ созданіемъ, какимъ онъ им?етъ право меня считать, я, въ свою очередь, им?ла бы право разъ навсегда высказать эти мысли, какъ скоро дошло до моего слуха, что вы дороги и милы другъ другу. Пусть онъ знаетъ, что подъ условіемъ его отеческой любви я готова думать о немъ снисходительно, безъ всякой затаенной злобы въ моемъ сердц?. Вотъ это посл?днія слова, которыя я ему посылаю! Теперь, прощай, моя жизнь!

Она кр?пко сжала ее въ своихъ объятіяхъ и, казалось, разомъ вылила изъ своей души вс? сосредоточенныя чувства н?жности и любви.

— Этотъ поц?луй для вашего младенца! Эти поц?луи вм?сто благословеній на голову моей Флоренсы! Прощай, мой другъ! прощай, мой ангелъ благодатный!

— До свиданія, — воскликнула Флоренса.

— Никогда! никогда! Какъ скоро ты переступишь за порогъ этой мрачной комнаты, думай, что ты оставила меня въ могил?. Но я любила тебя, мой ангелъ небесный, и тебя только одну во всю мою жизнь, помни это!

И Флоренса оставила ее, сопровождаемая до посл?дней минуты ея объятіями и поц?луями.

Въ столовой, куда проводилъ ее кузенъ Фениксъ, Флоренса упала на плечо своего супруга и плакала долго, горько плакала!

— Я очень огорченъ, — сказалъ кузенъ Фениксъ, поднимая наиневинн?йшимъ образомъ и безъ мал?йшей утайки рубашечные рукавчики къ своимъ глазамъ, — я очень огорченъ, что любезн?йшая дочь друга моего Домби и прекрасная супруга друга моего Гэя им?етъ слишкомъ чувствительную натуру, и что настоящее свиданіе, въ н?которомъ смысл?, взволновало вс? силы ея н?жной души. Я над?юсь, однако, и ув?ренъ, мои стратегическія распоряженія привели вс?хъ насъ къ самымъ удовлетворительнымъ результатамъ, и почтенный другъ мой Домби, чрезъ соединеніе съ нашей фамиліей, попалъ, словомъ сказать, въ омутъ запутанныхъ случайностей и недоразум?ній; но я твердо держусь того мн?нія, что д?ла могли бы им?ть совс?мъ другой, то есть, довольно сносный оборотъ, если бы не этотъ мерзавецъ съ б?лыми зубами. Что касается до моей родственницы, получившей обо мн? необыкновенно доброе мн?ніе, я могу ув?рить прекрасную супругу друга моего Гэя, что она можетъ на меня вполн? положиться какъ… словомъ сказать, какъ на своего отца. A что касается до общихъ перем?нъ и случайностей челов?ческой жизни, въ которой иной разъ вс? мы ведемъ себя самымъ экстраординарнымъ манеромъ, то я могу повторить только то, что уже давно сказалъ другъ мой Шекспиръ — челов?къ, созданный для вс?хъ временъ и в?ковъ; другъ мой Гэй, разум?ется, знакомъ съ нимъ: 'Т?нь и сонъ — вотъ наши д?ла!'

Узр?ла, наконецъ, дневной св?тъ знаменитая бутылка, скрывавшаяся такъ долго въ душномъ погреб? подъ защитой паутины, пыли и песку. Золотое вино игриво струится въ огромныхъ бокалахъ на кругломъ стол?.

Это посл?дняя бутылка старой мадеры.

— Вы совершенно правы, м-ръ Гильсъ, — говоритъ м-ръ Домби, — это очень р?дкое и отличное вино.

Капитанъ Куттль, непрем?нный членъ круглаго стола, сіяетъ радостью и восторгомъ. Лучи животворнаго св?та падаютъ съ его чела на далекія пространства.

— Мы дали об?щаніе другъ другу, то есть Эдуардъ и я… — зам?чаетъ Соломонъ Гильсъ.

М-ръ Домби киваетъ на капитана, лицо котораго еще бол?е озаряется неизреченнымъ наслажденіемъ.

— … об?щаніе пить это вино, рано или поздно, за благополучное возвращеніе Вальтера домой, хотя никто изъ насъ не мотъ вообразить такого дома. Если вы, сэръ, не им?ете ничего сказать противъ этой