стрелок. Я сам вычислю результаты, только считайте показания.

Он приклеил к щеке диск и настроил излучатель света.

— Вы готовы? Следите за циферблатами. Временной интервал значения не имеет, только величина отклонения стрелки.

— Конечно, Рик, — с готовностью ответил Реч.

Рик громко произнес:

— Я спускаюсь в лифте вместе с пойманным андроидом, и кто-то посторонний убивает его без предупреждения.

— Никакой особой реакции, — сообщил Реч.

— Что показали стрелки?

— Левая — 2,8, правая — 3,3.

— Речь идет об андроиде-женщине, — продолжал Рик.

— Теперь 4,0 и 6,0 соответственно.

— Довольно много, — сказал Рик, снимая со щеки диск и отклеивая его. Он выключил световой карандаш.

— Это — эмпатическая реакция. Именно такие результаты показывает испытуемый человек в большинстве случаев, за исключением самых экстремальных, тех, которые касаются использования человеческой кожи для обивки и так далее. Чисто патологических вопросов.

— И что из этого следует?

— Что я способен сопереживать судьбе по крайней мере некоторых андроидов. Не всех, но одного- двух могу. «Например, Любы Люфт, — сказал он себе, — значит я ошибался. В реакции Фила Реча не было ничего необычного или нечеловеческого. Моя реакция такая же».

«Интересно, кто-нибудь из людей ощущал что-то подобное по отношению к андроидам? Конечно, в моей работе это не исключено и может быть просто аномалией, чем-то минутным, связанным с моим восхищением „Волшебной флейтой“ и голосом Любы, ее карьерой как замечательной певицы. Безусловно, раньше я ничего подобного не испытывал ни по отношению к Полокову, ни к Гарланду. Если бы Фил Реч оказался андроидом, я хладнокровно убил бы его, особенно после смерти Любы. Вот и все, что касается различий между истинными людьми и человекоподобными движущимися роботами. В лифте и музее я находился с двумя существами — человеком и андроидом, и чувства мои были заведомо противоположны естественно рефлекторным, тем, к которым я привык и которые должен был испытывать».

— Ты в беде, Декард, — тихо сказал Реч.

Казалось, это его забавляло.

— Что я должен сделать? — спросил Рик.

— Секс, — пояснил Реч. — В этом все дело.

— Секс?

— Да, половая любовь. Она, или оно, была физически привлекательна для тебя. С тобой этого никогда не было? — Фил засмеялся. — Нас учили, что это — проблема номер один при борьбе с андроидами. Разве ты не знаешь, Декард, что колонисты имеют любовниц-андроидов?

— Это запрещено, — сказал Рик.

— Конечно, это запрещено законом. Но закон запрещает и большинство извращений, и тем не менее люди ими занимаются.

— Но если это не секс, а любовь?

— Любовь — второе название секса.

— Любовь к Родине? К музыке?

— Если любовь к женщине, она неотделима от секса, так что это то же самое. К женщине или к ее имитации. Проснись и посмотри в лицо действительности, Декард. Ты хотел лечь в постель с андроидом- женщиной — ни больше и ни меньше. Когда-то я тоже испытал нечто подобное, тогда я только начал заниматься охотой. Не позволяй себе расслабляться, и это пройдет. Все дело в том, что была нарушена обычная последовательность событий. Ты убил ее — и почувствовал влечение. Надо делать наоборот.

Рик пристально посмотрел на него.

— Сначала лечь в постель, а потом…

— А потом убить ее, — отрезал Реч. На губах у него играла жесткая улыбка.

«Ты чертовски хороший охотник, Реч, — подумал про себя Рик, — и твое отношение к андроидам- женщинам это доказывает. Ну а я?»

Внезапно, первый раз в жизни, он почувствовал острое сомнение.

Словно огненный луч мчался Джон Исидор в небесах после трудового дня. «Там ли она еще? — спрашивал он себя. — Неужели она по-прежнему сидит в этой старой, замусоренной квартире и смотрит Бастера Дружби, и вздрагивает от страха каждый раз, когда ей мерещится, что кто-то идет по коридору».

Он успел остановиться по дороге у бакалейного магазина, около которого гудел черный рынок. На сиденье кара у него лежали такие деликатесы, как банка соевого творога, спелые персики, добрый мягкий сыр, зрелый и пахучий. Все это елозило по сидению, когда он разгонялся или тормозил.

Сегодня он чувствовал волнение и поэтому вел машину рывками. Кар дрожал и фыркал. «Проклятье!» — подумал он.

Кабину заполнял запах персиков и сыра, приятно щекотавший ноздри. Все эти деликатесы, на которые он истратил двухнедельную зарплату, взятую авансом у мистера Слоута, дополнялись спрятанной под сиденьем бутылкой «Шабли». Это была величайшая редкость. Он держал ее в сейфе в «Бэнк оф Америка», не желая продавать ее, какую бы цену ему ни предлагали, на случай, если в его жизни однажды появится девушка. Это сейчас и произошло.

Замусоренная, безжизненная крыша дома, как всегда, действовала угнетающе. По пути от кара до лифта он старался полностью подавить свое периферийное зрение, сосредоточив внимание на драгоценной сумке и бутылке, которые он нес в руках, и на том, чтобы не споткнуться и не свалиться в яму экономического падения.

Когда спустилась кабина скрипучего лифта, он поднялся не на свой этаж, а на этаж ниже, где теперь жилаПрис Страттон. Вскоре он стоял перед ее дверью, барабаня в створку бутылкой и чувствуя, как колотится сердце.

— Кто там? — голос девушки был приглушен дверью, но все Равно звучал четко, волнующе, хотя и испуганно.

— Говорит Джон Исидор, — быстро ответил он. Джон воспользовался новым ощущением самосознания, приобретенным с помощью видеофона мистера Слоута. — Здесь у меня кое-что очень вкусное, и я думаю, что можно было бы соорудить отличный обед.

Дверь приоткрылась. Свет в квартире горел, из прихожей на него смотрела Прис.

— Вы изменились, — усмехнулась она. — Стали взрослым.

— Да, сегодня на работе мне удалось уладить несколько дел. Вполне обычных. Если бы вы меня впустили…

— Вы бы рассказали мне о ваших делах.

Тем не менее она приоткрыла дверь, чтобы он мог войти. Потом, рассмотрев его ношу, она не смогла сдержать восклицания, но почти сразу радость ее погасла, и на лицо наползла горечь.

— Что случилось? — спросил он.

Он отнес пакет и бутылку на кухню и поспешил обратно.

— Вы напрасно потратились, — безразлично сказала Прис.

— Почему?

— О…

Она пожала плечами и медленно пошла прочь, сунув руки в карманы своей плотной, несколько