Аманда Вернер засмеялась своим знаменитым искусственным смехом, почти таким же поддельным, как и смех Бастера. Аманда Вернер и несколько других прекрасных и элегантных леди, прибывших неизвестно из каких стран, да плюс несколько так называемых юмористов составляли стандартный набор гостей в шоу- представлениях мистера Бастера Дружби. Женщины, подобные Аманде, никогда не снимались в фильмах, не появлялись в телевизионных сценах. Они жили только в призрачном мире передач с участием Бастера, в его бесконечных шоу, проводя на телеэкранах, как верно подметил Исидор, по семьдесят часов в неделю.

И как это Бастер находил время записывать все свои теле- и радиошоу? Эта мысль не давала покоя Исидору. Каким образом Аманде удается быть у него в гостях чуть ли не каждый день недели, причем каждую неделю, месяц за месяцем, год за годом? Как им удается разговаривать часами без перерыва? Они никогда не повторялись, во всяком случае Исидор этого ни разу не замечал. Их реплики всегда остроумны, свежи и отнюдь не выглядели заученными. Волосы Аманды блестели, глаза сияли, зубы сверкали. Она никогда не задерживалась с ответом, никогда не казалась усталой, легко отвечала на бесконечный поток шуток, острот и замечаний Бастера Дружби. Шоу Бастера Дружби на теле- и радиоволнах, передаваемое по спутниковой связи на всю территорию Земли, изливалось и на эмигрантов в колониях всех населенных планет.

Была произведена пробная передача в направлении Проксимы Центавра на случай, если колонизация успешно распространится и в такую даль. Если бы «Саландер-3» достиг своей цели, то путешественники обнаружили бы, что там их уже поджидает Бастер Дружби. И они были бы этим обрадованы.

Но кое-что в Бастере раздражало Исидора — правда, всего одно обстоятельство. Очень тонко, почти незаметно, Бастер высмеивал тех, кто пользовался генераторами эмпатии. Он делал это постоянно, а не от случая к случаю. Собственно, он и сейчас был этим занят.

— Камешками в меня не швыряют, — сообщил он Аманде Вернер. — И если я отправляюсь вверх по горному склону, то обязательно прихвачу с собой пару бутылочек пива — лучше всего «Будвайзер».

Находящиеся в студии зрители засмеялись, и Исидор услышал звуки аплодисментов.

— И потом я сообщу вам, наконец, мою грандиозную новость. Это произойдет ровно через десять часов с настоящего момента!

— И я тоже, дорогой, — выдохнула Аманда. — И когда они швырнут в тебя камни, я заслоню тебя!

Аудитория снова восторженно завопила, и Джон Исидор ощутил, как его затылок и шея деревенеют от бессильного гнева.

Почему Бастер постоянно подкалывает Сострадающего? Больше никто не делает этого. Даже ООН относится к нему положительно. Органы правосудия в Марике и восточных полушариях публично заявили, то сострадание способствует снижению стрессов, делая человека более добрым, сочувствующим ближнему. Это сказал Титус Корнинг, Генеральный Секретарь ООН, и повторил данное утверждение неоднократно. Исидор подумал, что Бастер, вероятно, попросту завидует Вилбуру Сострадающему, поскольку они в некотором смысле являются конкурентами.

Но зачем им конкурировать?

«Для того, чтобы расширить и усилить воздействие на наше сознание, — решил Исидор, — они сражаются за сферы влияния и контроля над нашими душами. С одной стороны — генераторы эмпатии, с другой — Бастер Дружби со своим ржанием и импровизированными остротами. Нужно будет сказать об этом Ганнибалу Слоуту. И спросить, что он сам об этом думает. Он-то уж должен знать наверняка».

Джон Исидор припарковал фургон на крыше лечебницы Ван Несса и быстро спустился в кабинет Ганнибала Слоута, захватив с собой пластиковый футляр с неподвижным электрическим котом. Мистер Слоут оторвал взгляд от страницы, которую читал, и его серое морщинистое лицо исказилось. Ганнибал Слоут был слишком стар, чтобы эмигрировать, и был обречен провести остаток дней на Земле, хотя он не был специалом. За все эти годы радиоактивная пыль подействовала на него, словно едкая ржавчина. Черты его лица, как, впрочем, и мысли, приобрели серый оттенок. Его ноги превратились в палочки, походка стала неуверенной, и на мир он взирал в буквальном смысле слова сквозь запорошенное пылью стекло. По какой- то причине Ганнибал Слоут никогда не протирал стекла своих очков, будто сдавшись и принимая пыль как неизбежное зло. Она уже многие годы все плотнее отгораживала его от окружающего, и через некоторое время пыль должна лишить его и остальных связей с миром, оставив всего лишь птичий голос, а потом замолчит и он.

— Что там у тебя? — спросил мистер Слоут.

— Кот. У него замыкание в системе питания.

Исидор поставил футляр с котом на письменный стол шефа, заваленный бумагами, бланками, документами и брошюрами.

— Зачем ты его сюда притащил? — недовольно осведомился мистер Слоут. — Неси его вниз, в мастерскую к Милту.

Тем не менее он задумчиво открыл коробку и вытащил испорченное животное. Он сам когда-то был мастером по ремонту животных и к тому же очень хорошим.

— Мне кажется, — сказал Исидор, — что Бастер и Сострадающий борются за власть над нашими душами.

— Если это и так, — ответил Слоут, — то Бастер побеждает.

— Он побеждает в данный момент, — не унимался Исидор, — но в конечном итоге все равно проиграет.

Слоут поднял голову и посмотрел на него.

— Почему?

— Потому что Вилбур Сострадающий постоянно возрождается. Он вечен. Его низвергают с вершины холма, но все равно он восстает из загробного мира и поднимается наверх. Он вечен, а вместе с ним вечны и мы.

Исидору было очень приятно, что он вот так рассуждает. Обычно в присутствии мистера Слоута он очень смущался.

— Бастер столь же бессмертен, как и Сострадающий. Между ними нет никакой разницы.

— Как это? Он же простой человек.

— Не знаю, — сказал мистер Слоут, — но это именно так. Конечно, сам он об этом не распространяется.

— Так вот почему Бастеру удается записывать по сорок шесть часов передач каждый день?

— Верно, — подтвердил Слоут.

— А Аманда Вернер и все остальные?

— Они тоже бессмертны.

— Кто же они такие — высшая форма жизни из другой звездной системы?

— Мне пока не удалось выяснить это точно, — ответил мистер Слоут.

Он снял очки с пыльными линзами и принялся рассматривать невооруженными глазами полураскрытую пасть кота.

— Что же касается Вилбура Сострадающего, у меня есть веские доказательства, — чуть слышно закончил он.

И вдруг выругался, извергнув поток сквернословия, длиной целую минуту. По крайней мере именно так показалось Исидору.

— Этот кот, — сказал наконец мистер Слоут, — не поддельный. Я знал, что когда-нибудь это случится. Он просто мертв.

Он посмотрел на труп кота и снова выругался.

В дверях возник Милт Ворогов — дородный, но с сероватой кожей лица, в своем обычном фартуке из голубой парусины.

— Что случилось? — спросил он.

Он подошел поближе и поднял животное.

— Этот недоумок, — сказал Слоут, — привез кота.

Он впервые так выразился в адрес Исидора.

— Если бы он еще был жив, — сказал Милт, — мы могли бы отправить его к настоящему ветеринару. Интересно, сколько он стоил? У кого-нибудь есть каталог Сидни?