натворил.

— Он понимает, — заступился за него Кэльюмайн. — Он не хотел — ну, продал брокерам, а они тут же…

— Это не оправдание, — резюмировал Джек Бло.

Клем Гейне предложил:

— Единственное, что мы можем предпринять, — настоять, чтобы сделали ему электроэнцефалограмму. Я займусь доставкой аппарата. Может быть, это его удержит. Нам необходимо как-то не допустить его к Игре.

— Не посоветоваться ли с Каммингсом по США? Может, у него возникнет какая-то идея? — спросила Джин Бло. — Мне известно их отрицательное отношение к тому, чтобы один человек господствовал на обоих побережьях; ведь они расстроились, когда Лакмен вышиб Джо Шиллинга из Нью-Йорка, я это хорошо помню.

— Предпочел бы не обращаться к врагам, — заметил Билл Кэльюмайн. Он оглядел группу. — У кого- нибудь есть другие предложения? Высказывайтесь.

Настала неловкая тишина.

— Так, давайте, — взял слово Маркс. — Нельзя ли просто… — Он сделал жест рукой. — Вы понимаете? Припугнуть его физически. Здесь шестеро мужчин. Против одного.

После паузы заговорил Билл:

— Я — за. Немного силы. По крайней мере, мы можем объединиться против него во время самой Игры. И если…

Он не закончил. Кто-то вошел.

Встав с кресла, Джин Бло объявила:

— Ребята, вот новый игрок, прибывший к нам из группы «Чучело», — Кэрол Хоулт. — Джин направилась ей навстречу, чтобы, взяв за руку, ввести в комнату. — Кэрол, это Фрея и Клем Гейне, Джин и Джек Бло, Сильванус Энгст, Уолтер и Дженис Ремингтон, Стюарт Маркс, Юли Маркс, а там — твой партнер по блефу — Пит Гарден. Пит, это — Кэрол Хоулт; мы подбирали ее для тебя два часа.

— А я — миссис Энгст, — представилась входившая следом за Кэрол. — Боже мой, какой волнующий вечер! Насколько я понимаю, у нас два новых человека.

Фрея изучала Кэрол Хоулт и пыталась предугадать отношение к ней Пита. Однако внешне он никак не реагировал и только вежливо приветствовал, ее. Похоже, сегодня он выключился. Вероятно, не совсем отошел от вчерашнего ночного удара. Как, впрочем, и сама Фрея.

Фрея сделала вывод, что особа из группы «Чучело» своей внешностью не слишком бросается в глаза. Однако, по-видимому, представляет собой личность; волосы тщательно собраны в модный узел, именуемый «крысиное гнездо», макияж наложен умело. Кэрол была в туфлях на низком каблуке, в мадрасском сари, что делало ее, подумала Фрея, несколько полноватой в талии. Кожа чистая, голос довольно приятный.

При всем при этом, заключила Фрея, Пит ей не пара — она просто ему не подходит. А кто Питу подходит? Я? И я не подхожу. Их брак отличался односторонностью; она глубоко чувствовала, а Пит все время грустил, как-то смутно предвосхищая беду, которая положила конец их отношениям: потеря Беркли.

— Пит, — напомнила ему Фрея, — тебе все еще нужно отвернуть тройку.

Обращаясь к их спиннеру, Биллу Кэльюмайну, Пит спросил:

— Дайте мне устройство, и я сейчас начну. Сколько поворотов мне разрешается сделать?

Положение регламентировалось книгой правил, и Джек Бло пошел за книгой, чтобы, справившись с ней, дать ответ.

Билл и Джек совместно решили, что сегодня ночью Питу разрешается сделать шесть ходов.

Кэрол заметила:

— Не могла себе представить, что он еще не загнул свою тройку. Знай я это, не пустилась бы, наверное, сюда понапрасну.

Она уселась на подлокотник тахты, расправила на коленях юбку — хорошие, гладкие колени, отметила Фрея, — и с усталым видом закурила сигарету.

Пит вращал рулетку. Первый поворот дал девятку. Он поделился с Кэрол:

— Стараюсь сделать самый лучший ход.

В его голосе сквозило негодование. Как обычно, устанавливает новые отношения, подумала Фрея. Она улыбнулась про себя. В такой ситуации нельзя было не наслаждаться.

Пит, хмурясь, сделал еще один поворот. Выпала десятка.

— Так или иначе, а играть мы не можем, — весело сказала Дженис Ремингтон. — Следует дождаться мистера Лакмена.

Выпустив из ноздрей дым, Кэрол Хоулт спросила:

— Боже мой, разве Счастливчик Лакмен — в группе «Синяя лисичка»? Никто мне такого не говорил! — Она мельком, но выразительно посмотрела в сторону Джин Бло.

Сидевший за рулеткой Пит заявил:

— У меня получилось. — И тяжело встал.

Нагнувшись, Билл Кэльюмайн подтвердил:

— Действительно, получилось. Никаких сомнений: настоящая тройка. — Он взял рулетку, она была в исходном положении для Игры. — Сейчас — церемония. А когда придет мистер Лакмен, продолжим.

Пейшенс Энгст сказала:

— На этой неделе я даю присягу. Церемонией буду руководить я. — Она достала кольцо группы и передала его Питу Гардену, который стоял возле Кэрол Хоулт, еще не пришедшей в себя от услышанного о Счастливчике Лакмене. — Кэрол и Пит, мы тут собрались для того, чтобы засвидетельствовать ваше вступление в священный брак. Согласно закону, единому на Земле и Титане, дающему мне на то право, спрашиваю вас, добровольно ли соглашаетесь на этот священный и законный союз? Ты, Питер, берешь себе в законные жены венчаемую здесь Кэрол?

— Да, — мрачно произнес Пит. (Или Фрее так показалось.)

— Ты, Кэрол… — Пейшенс Эгнст запнулась, потому что в дверях комнаты появился новый человек. Он стоял и молча слушал.

Прибыл. Счастливчик Лакмен, великий победитель из Нью-Йорка, самый крупный байндмен Западного мира, прибыл. Чтобы взглянуть на него, все в комнате повскакивали.

— Не обращайте на меня внимания, — не двигаясь с места, попросил Лакмен.

Бормоча слова, Пейшенс закончила церемонию.

Так вот он какой — единственный и неповторимый Счастливчик Лакмен, подумала Фрея. Мускулистый, коренастый, с круглым, яблоковидным лицом такого соломенно-розового оттенка и так похожим на овощ особого сорта, словно его, Лакмена, выращивали в теплице. Мягкие тонкие волосы не могли скрыть розовой лысины. Фрея заметила, что, по крайней мере, он — опрятен и чист. Одежда, покрой и качество которой не бросались в глаза, свидетельствовали о вкусе хозяина. А руки… Она поймала себя на том, что разглядывала его руки. Запястья Лакмена были толстыми, и покрывали их те же белесые, что и на бакенбардах, волосы; руки небольшие, пальцы короткие, а кожу на суставах покрывало нечто, напоминавшее веснушки. На удивление, высокий голос звучал мягко. Лакмен ей не понравился. Что-то не так — он напоминал каплуна, лишенного сутаны и сана священника. Была мягкость там, где требовалась твердость.

И мы вырабатывали против него стратегию, сказала себе Фрея. Мы не знаем, как взаимодействовать, и уже поздно решать.

Интересно, а сколько из нас будет играть в этой комнате через неделю?

Мы должны найти способ остановить этого человека, подумала она.