— Ты еще здесь? — обратился к аэромобилю Шиллинг.

— Конечно. Разве не видите?

— Доставь меня в Сан-Рафаэль, Калифорния, — велел Шиллинг.

Было раннее утро, и, вероятно, удастся застать Пита на его временной квартире.

Прошлой ночью позвонил Пит и сообщил о первой встрече со Счастливчиком Лакменом. Едва услыхав печальный голос Пита, Джо уже знал результат Игры: Лакмен выиграл.

— Дело в том, — рассказал Пит, — что у него теперь два документа на недвижимость в Калифорнии, поэтому ему больше нет необходимости рисковать Беркли. Он может выставить документ на другую недвижимость.

— С самого начала тебе следовало бы привлечь меня, — сказал Шиллинг.

Помолчав, Пит разъяснил:

— Да, но возникло небольшое затруднение. Кэрол Хоулт, моя новая жена, считает себя хорошим игроком в блеф.

— Так оно и есть?

— Играет хорошо, но…

— Но все же ты проиграл. Завтра утром я выеду на побережье.

И вот, как обещано, он выезжает с двумя чемоданами личных вещей, попугаем Эоре, — готовый играть против Лакмена.

Жены, подумал Шиллинг. Больше забот, чем выгоды. Экономические стороны наших жизней не должны бы сливаться безнадежно с сексуальными; это слишком все усложняет. Виноваты титаняне и их желание разрешить наши трудности универсальным путем. А достигли они только того, что еще больше запутали нас в трудностях.

Пит больше не упоминал о Кэрол.

Направляя аэромобиль в светлеющее утреннее небо штата Нью-Мексико, Шиллинг размышлял о том, что брак всегда главным образом представлял собой экономическую сущность. Это не изобретение вагов; они усилили проявление существующего положения. Брак должен был иметь отношение к собственности, линиям наследования. И сотрудничества по линии карьеры. Все это ярко проявилось в Игре и ее главенствующих условиях; в Игре открыто имели дело с тем, что ранее скрывалось.

Заработала радиосвязь, и к Шиллингу обратился мужской голос:

— Говорит Китченер. Мне сообщили, что вы покинули пределы моего байнда. Почему?

— Есть дело на Западном побережье. — Его раздражало, что байндмен региона обязан следить за ситуацией на месте и влиять на нее. Но это был полковник Китченер, суетливый, престарелый, напоминающий старую деву отставной офицер, совавший нос в дела всех и вся.

— Я вам разрешения не давал, — с интонацией обиды подчеркнул он.

— И вы, и Макс не давали.

— Кто-кто? — рявкнул Китченер. — Я, может быть, и не разрешу вам вернуться в мои владения, Шиллинг. Мне удалось узнать, что вы направляетесь в Кармел, чтоб принять участие в Игре, и, если вы такой же хороший игрок, как все эти…

— Как все эти — кто? — вырвалось у Шиллинга. — Это еще нужно доказать.

— Если вы вообще в состоянии играть, — заявил Китченер, — вы могли бы играть у меня.

Следовательно, большая часть замысла просочилась наружу. Шиллинг вздохнул. Вот одна из отрицательных сторон уменьшившегося народонаселения — планета превратилась во что-то вроде обширного городишка, где все между собой знакомы и вмешиваются в дела друг друга.

— Вы бы могли поиграть в моей группе, — предложил Китченер. — А потом, обретя былую форму, играйте против Лакмена. В конце концов, если вы не в форме, вы не принесете никакой пользы своим друзьям. Разве не так?

— Я могу быть не в форме, но не до такой же степени.

— Сначала вы отрицали, что находитесь в форме, а теперь отрицаете, что не в форме, — подытожил Китченер. — Вы ставите меня в затруднительное положение, Шиллинг. Я разрешу вам выехать, но надеюсь, что, если вы действительно проявите свой прежний талант, частицу его вы оставите за нашим столом, хотя бы из чувства преданности своему байндмену. Привет!

— Привет, Китч! — ответил Шиллинг и выключил радиосвязь.

Итак, поездка на побережье уже обеспечила ему двух врагов — аэромобиль и полковника Китченера. В конце концов, полковник прав; если бы у него проявились такие таланты в Игре, то их нужно бы направить на пользу своего байндмена, а не кого-то другого.

Вдруг заговорил Макс:

— Видите, во что вы влипли? — Вопрос прозвучал как обвинение.

— Правда — мне следовало бы посоветоваться со своим байндменом и получить его разрешение, — согласился Шиллинг.

— Вы надеялись незаметно улизнуть из Нью-Мексико, — продолжал Макс.

— Правда, — кивнул Шиллинг.

Да, начало — самое что ни есть скверное.

Расхаживая по все еще не освоенной сан-рафаэльской квартире, Пит Гарден подпрыгнул от удивления при виде всклокоченных каштановых волос на голове и обнаженных мягких плеч, таких вечно зовущих — а уж потом вспомнил, кто она и что произошло прошлым вечером. Не будя ее, он встал с постели и в пижаме направился в кухню за пачкой сигарет.

Второй калифорнийский документ проигран, а Джо Шиллинг находится в пути из Нью-Мексико; вот как обернулось, вспомнил он. А теперь у него есть жена, которая… Насколько точно удалось определиться по отношению к Кэрол Хоулт Гарден? Было бы хорошо это знать до прилета Джо Шиллинга. А появиться Джо может с минуты на минуту.

Пит закурил, поставил на грелку чайник. Чайник стал благодарить его, но Пит прервал излияния:

— Молчи. Жена спит.

Чайник послушно закипал в тишине.

Кэрол ему понравилась; она мила и, по большому счету, львица в постели. Все так просто. Впрочем, не так уж страшно мила; многие его жены были так же хороши в постели — и даже лучше, и нравилась она ему умеренно; все, связанное с его чувствами, соответствовало реальности. А ее чувства, наоборот, оказались чрезмерными. Для Кэрол этот новый брак являлся вызовом ее личности и престижу. Как женщине, жене, игроку в Игре. А это очень многое значило.

Под окнами квартиры тихо играло двое детей Мак-Клейнов; до него доносились возбужденные, приглушенные голоса. Подойдя к кухонному окну, Пит выглянул и увидал их — мальчика Келли и девочку Джессику, занятых какой-то игрой в ножик. Поглощенные этим занятием, они позабыли обо всем остальном — о своем байндмене, о пустом, прибранном машинами городе…

Интересно, как поживает их мать, подумал Пит. Патрисия Мак-Клейн, чья история ему известна…

Вернувшись в спальню, он взял одежду, отнес ее на кухню и тихо, не беспокоя Кэрол, оделся.

— Я готов! — вдруг выпалил чайник.

Пит снял его с горелки, начал готовить растворимый кофе, но затем передумал. Посмотрим, станет ли миссис Мак-Клейн готовить завтрак своему байндмену, подумал он.

Оглядев себя в полный рост перед зеркалом ванной, он пришел к выводу, что выглядел если не ошеломляюще, то, по крайней мере, соответственно. А затем бесшумно вышел из квартиры из по лестнице направился на первый этаж.

— Детки, привет, — поздоровался он с Келли и Джессикой.

— Привет, мистер байндмен, — поглощенные своим занятием, пробормотали они.

— Где можно увидеть вашу маму?

Оба указали.

Глубоко вдыхая сладкий воздух раннего утра, Пит быстрыми шагами пошел в нужном направлении — голод чувствовался и явный, и скрытый.

Макс, аэромобиль, приземлился у бордюра возле многоквартирного дома в Сан-Рафаэле, и Джо Шиллинг, с трудом соскользнувший с сиденья, вручную открыл дверцу и вышел наружу.

Он нажал нужную кнопку, и с ответным жужжанием открылась массивная дверь подъезда. Тщательно