времени, руководство вагов проникло в нашу организацию? Вчера ночью? Позавчера ночью? Если бы мы смогли установить это, знали бы, как продолжать начатое. Не думаю, чтобы они проникли слишком глубоко; до меня они не добрались; не добрались ни до одного из наших телепатов (четверо — в этой комнате, а пятый — на пути сюда). И наши ясновидцы на свободе, по крайней мере, такое создается впечатление.

— Вы пытаетесь меня прозондировать и повлиять на меня, Ротмен, — заметила Мэри Энн. Однако вернулась на прежнее место. — Чувствую, как работает ваш ум. — Слегка улыбнулась. — Это успокаивает.

Ротмен проинформировал Пита Гардена:

— Я — основной оплот против вагов, Мистер Гарден, и очень не скоро они в меня проникнут. — Его смахивавшее на кусок кожи лицо было безмятежно. — Сегодня мы сделали ужасное открытие, но организация наша выстоит. А вы, Гарден? Вы будете нуждаться в нашей помощи. С отдельно взятым человеком все обстоит иначе.

Пит угрюмо кивнул.

— Мы должны убить И.Б. Блэка, — сказала Патрисия.

— Да. Согласен, — отозвался Мютро.

Ротмен выступил против этой идеи:

— Полегче, полегче! Мы никогда не убивали вага. Убийство Готорна — очень плохой шаг, достаточно рискованный, но необходимый. Стоит нам убить вага — любого вага, — и им станет ясно не только то, что мы существуем, но и каковы наши окончательные намерения. Не так ли? — Ожидая поддержки, он посмотрел на всех членов организации.

— Но, — позволил себе не согласиться с ним Аллен, — они, вероятно, уже знают о нас. Вряд ли им удалось бы к нам проникнуть, если бы они не догадывались о нашем существовании. — Голос его звучал резко и негодующе.

В углу комнаты заговорила телепатка Мэрл Смит, в обмене репликами до того не участвовавшая:

— Ротмен, я сканировала каждого, кто находится здесь, в мотеле, и не обнаружила признака чьего- либо проникновения, кроме Мэри Энн Мак-Клейн и непсионика Гардена, которого она хотела ввести в наш круг. Но я обнаружила в памяти Дэвида Мютро особую инертную область, подлежащую исследованию. Хочу, чтобы вы, другие телепаты, сделали то же, и немедленно!

Патрисия тотчас же сосредоточилась на Дэйве Мютро.

И пришла к выводу, что Мэрл — права; в памяти Мютро имелась аномалия; Пэт мгновенно почувствовала, что с ней связана ситуация, неблагоприятная для интересов организации.

— Мютро, — сказала она, — вы бы не могли направить свои мысли на… — Однако на что именно их следовало направить, сказать было трудно. За свои сто лет такого сканирования ни с чем подобным она не сталкивалась. Озадаченная, она прошлась над поверхностными мыслями Мютро и стала зондировать — на более глубоких уровнях его души, добравшись до непроизвольных и подавленных синдромов, которые исключались, потому что были частью его эго-характера, сознательной самосистемы.

Теперь она находилась в области двухвалентных побудительных мотивов и туманных, мертворожденных желаний, тревог, переплетенных с регрессивными верованиями, связанными с либидо, фантастического свойства желаниями. Это — неприятнейшая область, но в каждом человеке она есть; теперь Патрисия с этим свыклась. Что так затрудняло ее существование, поскольку переходило во враждебную область человеческой души. Любое восприятие и наблюдение, которые Дэйв отбросил, жили, не погибнув, здесь какой-то полужизнью, глубоко подпитывая его психическую энергию.

Он не мог отвечать за них, и все же они как-то существовали, полуавтономно и в диком состоянии. Вопреки всему, Мютро сознательно, намеренно верил. В противодействие своим жизненным целям.

Путем такого изучения можно было многое узнать о душе Мютро и сделанных им выборах, — или выборах, которые он вынужден был изгнать из своего сознания.

Патрисия объявила:

— Обследуемая область просто не открывается для сканирования. Вы способны ею управлять?

С испуганным выражением лица, Мютро, колеблясь, произнес:

— Не понимаю, о чем речь. Насколько я могу судить, все во мне для вас открыто — я, конечно, не нарочно сдерживаюсь.

Вот Пэт достигла предпознавательной области души Мютро и, входя в нее, сама временно стала ясновидцем; возникло жуткое чувство обладания этим и своим обычным талантом.

Она видела словно бы сложенной в аккуратные ящички жизнеспособную последовательность временных возможностей, каждая из которых избегала остальных, терзая так, словно чтобы при этом заявить о себе. Картина была живописной, однако в большей степени статичной, чем динамичной. Патрисия увидала и себя, вмерзшую в ряд событий, часть которых заставляла бледнеть ее — настолько они были ужасны, а их последовательность вызывала в ней самые беспорядочные подозрения и…

Моя родная дочь, уныло подумала она. Следовательно, не исключено, что я могла бы ей такое причинить, — не исключено, однако полной вероятности нет. Большая часть последовательностей показывала сближение с Мэри Энн, большее сужение раскола в организации, а не его расширение. Но, все же, он мог бы произойти.

И, помимо всего, на мгновение появилась такая сцена: телепаты, члены организации, набрасываются на Мютро. И сам Мютро, конечно, знал об этом; сцена все еще жила в его сознании. Но почему? Патрисия хотела знать. Что мог бы он сделать для оправдания этого? И что могли бы мы открыть?

Мысли Мютро сразу же стали расплывчатыми.

— Вы уклоняетесь, — посмотрев на Мэрл и других телепатов, пришла к выводу Патрисия. — По причине прибытия Дона, — объяснила она им. — Дон, отсутствующий здесь телепат, направляется из Детройта и может прибыть сюда с минуты на минуту. В области ясновидения Мютро имеется ряд, в котором Дон, по прибытии сюда, разведает указанную инертную область, откроет и изучит ее. И… — Она заколебалась, но три других телепата все же приняли ее мысль.

«И из-за этого прикончат Мютро», — подумала она.

Но почему? Ничто не свидетельствовало о влиянии на это обстоятельство или на него самого силы вагов; это было нечто иное, и это нечто целиком и полностью ставило ее в тупик.

Сможет ли Дон это реально сделать? Нет, существует лишь такая вероятность. И — как чувствовал себя Мютро, зная это и осознавая свою неминуемую смерть? Что сделал бы ясновидец в таких обстоятельствах?

То же самое, что и любой другой, установила она, сканируя душу Мютро. Убежал бы ясновидец.

Поднимаясь, Мютро прохрипел:

— Боюсь, я должен возвращаться в нью-йоркский регион. — Внешне он держался легко, а внутренне — противился. — К сожалению, остаться не могу, — извинился он перед Ротменом.

— Дон — самый лучший наш телепат, — задумчиво сказал Ротмен. — Попросил бы вас остаться до его прибытия. Единственной защитой от проникновения в нашу организацию служат четыре наших телепата, которые посредством погружения — могут сказать нам, что происходит. Поэтому вы должны сесть, Мютро.

Мютро сел на прежнее место.

Закрыв глаза, Пит Гарден слушал разговор между Патрисией Мак-Клейн, Мютро и Ротменом. Эта секретная организация псиоников стоит между нами и титанянской цивилизацией, ее господством над нами. Или что-то в этом роде — мысли его запутались. Он все еще не пришел в себя после минувшей_ ночи и от того, каким образом сегодня утром его разбудили, — от этого и от бессмысленной, ужасной смерти Готорна.

Интересно, как там Кэрол, подумал он.

Господи, надо бы отсюда выбраться. Он вспомнил момент, когда благодаря своему психокинетическому таланту Мэри Энн превратила его в летающую частицу, швырнула через материальную стену комнаты, а затем, по каким-то не ясным ему причинам, позволила вернуться; в самое последнее мгновение она изменила свое решение.

Боюсь этих людей, подумал он. Их — и их талантов.

Он открыл глаза.

В комнате мотеля сидело девять вагов, ораторствовавших визгливыми, дребезжащими голосами. И