между кораблями противника и берегом и предпринимал попытки их расшифровать, сумел-таки в основном расшифровать применяемый англичанами код. Теперь дешифровальщики давали нам довольно точную и своевременную информацию о положении конвоев противника.

Обнаружение конвоев стало проще, зато организация атаки на них не в пример сложнее. Почти каждый день обнаруживалось, что мобильность наших подлодок, от которой зависела их возможность приблизиться к конвою, выйти на удобную позицию и атаковать с применением тактики «волчьих стай», ограничивалась вражескими воздушными патрулями. Самолеты загоняли лодки под воду, тем самым значительно снижая их скорость, а следовательно, и возможности. Подлодки не имели возможности подойти к конвою и занять позицию перед ним, без чего атаковать было невозможно. По этой причине мы старались нападать на конвои в центре Атлантики, то есть за пределами радиуса действия авиации наземного базирования. Мы знали, что там у конвоев не будет воздушного прикрытия или оно будет достаточно слабым, поскольку будет обеспечиваться только авиацией, базирующейся на эскортных авианосцах, которых в составе эскортов было не слишком много. В 1941 году это воздушное пространство, куда не долетала авиация с берега, начиналось уже в 400–500 милях от побережья. В 1942 году мы обнаружили, что вдоль маршрутов конвоев между Великобританией и Соединенными Штатами, а также вдоль морских путей, идущих с севера на юг, воздушное прикрытие осуществляют 4-моторные самолеты, удаляющиеся на 800 миль от своих баз в Северной Америке, Гренландии, Исландии, Северной Ирландии и Фритауне.

В сравнении с 1941 годом район, не обеспечиваемый воздушным прикрытием, стал намного меньше. Поэтому командование подводного флота стремилось, насколько это представлялось возможным, производить расстановку флота так, чтобы первоначальный контакт с конвоями устанавливался как можно раньше – «на отправительской стороне» океана. Так, к примеру, конвои, идущие из Америки на восток, следовало перехватить где-то к юго-востоку от мыса Рейс на Ньюфаундленде. Это означало, что контакт должен был устанавливаться еще в районах с воздушным прикрытием, но, если уж он был установлен, мы могли максимально развить успех, подойдя к территории, где воздушного прикрытия уже не было.

В связи с этим операции против конвоев зачастую продолжались несколько дней, поскольку подлодкам, находившимся в удаленных районах, требовалось время, чтобы присоединиться к «волчьей стае». Нередко лодкам приходилось сутки или даже двое идти на полной скорости, чтобы вовремя прибыть к месту сбора «волчьей стаи».

Другим фактором, изрядно затруднявшим атаки на конвои, был тот самый локационный прибор, о котором я уже упоминал. К тому времени большинство кораблей эскорта уже были оборудованы коротковолновыми радарами, поэтому подлодкам было нелегко приблизиться к конвою и выйти на атакующую позицию. Нередко случалось, что ночью или в условиях плохой видимости днем вблизи подводной лодки внезапно появлялся эсминец или другой эскортный корабль и открывал огонь либо шел на таран. Этому могло быть только одно объяснение: подлодка была обнаружена заранее.

Таким образом, операции против конвоев стали более опасными. С появлением нового локационного прибора туман и плохая видимость перестали быть укрытием для подводных лодок, как в 1941 году. При таких погодных условиях инициатива чаще принадлежала противнику, чем нам.

Полученным противником преимуществам мы пока могли противопоставить только высокие боевые качества наших субмарин, мастерство и опыт личного состава. А очень часто 3/4 подлодок, атаковавших конвой, велись в бой молодыми командирами, которые, как и их экипажи, ни разу не участвовали в бою. Но даже они обычно проявляли себя с самой лучшей стороны, своими действиями доказывая, что процесс подготовки матросов и офицеров у нас поставлен правильно. Отвечавший за обучение людей Фридебург знал свое дело.

Результаты, достигнутые в операциях против отдельных конвоев, зависели от погоды, профессионализма офицеров, командовавших конвоями, количества эскортных кораблей, наличия новых локационных приборов и, более всего, сил воздушного прикрытия.

Во многих случаях противник имел все основания поздравить себя с успехом, потому что из-за неблагоприятных условий наши атаки оказывались неудачными, а враг не только избегал потерь, но и получал возможность уничтожить несколько наших подлодок. Но ничуть не реже после многодневных сражений противник нес серьезные потери, не уничтожив ни одной нашей лодки.

С июля до сентября битва за Атлантику продолжалась не утихая и почти без перерывов. Немецкие субмарины и англо-американские эскортные силы сошлись в жестокой схватке, в которой победитель пока не был определен. Нападения на конвои следовали одно за другим. А подводные лодки зачастую, выйдя из одной схватки, сразу же направлялись в другую. Люди и корабли испытывались на прочность. В коротких промежутках между операциями некоторые подлодки, у которых топливо подходило к концу, а торпеды еще оставались, получали топливо у «дойной коровы», ожидающей в относительно спокойном районе, в стороне от маршрутов конвоев. Но так продолжаться долго не могло. После двух-трех операций против конвоев, каждая из которых чаще всего продолжалась несколько суток, люди доходили до полного изнеможения и были вынуждены возвращаться на базу для отдыха и восстановления сил.

Из огромного числа сражений, прошедших в июле, августе и сентябре 1942 года, я упомяну только о некоторых, но они наглядно иллюстрируют, как развивались события в этот период.

12 июля 1942 года британский конвой, следующий в южном направлении, был атакован к северо-западу от Канарских островов. За одну ночь было потоплено 5 судов (32 186 тонн). Мы потеряли одну лодку – «U- 136» (командир Циммерман). 17 июля капитан-лейтенант Линдер, направляющийся на своей подлодке «U- 202» домой из американских вод, случайно заметил еще один идущий на юг конвой, только немного севернее. На этот раз условия оказались менее благоприятными. Хотя ближайшая военно-воздушная база находилась в 800 милях от места событий, конвой сопровождали 4-моторные самолеты наземного базирования. Капитан-лейтенант Зурен («U-564») представил следующий отчет об атаке: