— В таком случае мы, может быть, уже не застанем графа в живых, он умрет без завещания или, хуже того, оставит завещание в пользу непрямых наследников, посторонних… Вы сами, господин виконт, рискуете…
— И все-таки я не изменю своего решения… Не настаивайте более… Это мои последние слова.
— В таком случае, — сказал Брике, поникнув головой, — пусть будет по-вашему: мы поедем через три дня! — Потом, бросив беглый взгляд на обтрепанный костюм Жерара, он продолжал: — Вероятно, вы воспользуетесь этим временем для исправления вашего гардероба. Позвольте задать вам один вопрос?
— Говорите!
— Может быть, вы находитесь в стесненных обстоятельствах, господин виконт?
— Вы угадали! Нынешней ночью у меня был пожар, от которого я сам едва спасся. Должен, впрочем, откровенно сказать, что и было-то у меня немного…
— К счастью, граф снабдил меня изрядной суммой на непредвиденные расходы… Господин виконт! Надеюсь, вы не откажетесь принять вот это… здесь три тысячи ливров…
Робер достал из кармана наполненный золотом кошелек и протянул его Жерару.
Тот взял деньги с удовольствием…
— Это в счет будущего наследства, не правда ли? — сказал он. — Я принимаю… Где вы остановились, почтеннейший?
— В гостинице «Деревянная шпага», на улице «Добрых детей».
— Пойдемте же к вам, я чувствую усталость…
И будущий наследник и управляющий направились к названной гостинице.
После непродолжительного отдыха Робер Брике принялся писать письмо, в котором извещал графа, что он отыскал Жерара де Нойаля, но что, по независящим от них причинам, они раньше чем через три дня пуститься в дорогу не могут.
«Если мое письмо застанет графа в живых, то ничего еще не потеряно, — думал Робер, — но в этом-то и вопрос… впрочем, на все Господня воля!»
На следующий день Жерар не скучал. Он употребил большую часть денег на выкуп своих вещей у жида, потом закупил себе белья и платья, в которых сильно нуждался, и уложил все свои покупки в чемоданы.
Потом он раз двадцать ходил к дому Хильды и Гильоны. Но девушка и ее мать в тот день так и не вернулись.
«Вероятно, они будут завтра», — думал молодой человек, возвращаясь в гостиницу.
— Господин виконт! — сказал ему Брике, — завтра третий день… Вы мне обещали, а никогда еще ни один из де Нойалей не изменял своему слову… В котором же часу вам будет угодно отправиться?
— В пять часов вечера…
— Хотя и поздно, но мы будем ехать день и ночь и наверстаем потерянное время…
Еще не было двенадцати часов, как молодой человек снова отправился на улицу Сен-Оноре, но опять никого не застал.
«Теперь они уже не замедлят вернуться», — подумал он и остался дожидаться их в своей разрушенной мансарде. До пяти часов оставалось всего несколько минут.
«Они не вернутся сегодня! — в бешенстве думал Жерар. — Хильда меня забыла! Быть может, она раскаялась в данном мне обещании? Что делать? Ждать больше невозможно! Робер Брике ждет меня! Я обещал… надо ехать, но прежде чем уехать, я напишу Хильде, чтобы она не подумала, что я пропал без вести».
Жерар взял листок бумаги и написал карандашом следующее:
«
Написав это письмо, молодой человек подумал, как бы передать его по назначению. Вспомнив, что в маленькой квартире, помещавшейся под мансардой, жила бедная вдова с восьмилетней дочерью, Жерар пошел туда и постучался в дверь. Отворила девочка. Она была одна.
— Дитя мое! — сказал ей Жерар, — ты ведь знаешь, не правда ли, двух женщин, которые живут над вами?
— Гильону и Хильду, как же, знаю!
— Вот письмо для Хильды… Передай ей сегодня вечером или завтра. — Девочка взяла бумажку и сделала утвердительный знак головой.
— А вот тебе за это золотая монета… можешь взять ее себе или отдай матери.
Девочка никогда еще не видела золотой монеты, она вертела ее в руках и рассматривала с любопытством.
— Помни же: письмо надо отдать Хильде! — повторил де Нойаль.
Он сбежал с лестницы. Уже пробило пять часов и молодой человек не желал вводить в сомнение Робера Брике, который, видимо, уже терял терпение, дожидаясь его в почтовой карете.
Виконт де Нойаль впрыгнул в карету, Робер последовал за ним и крикнул кучеру:
— Эй, живее! В Анжу!…
Раздался свист бича и карета помчалась.
В это время вдова, жившая на улице Сен-Оноре под мансардой Гильоны, вернулась домой и, увидав свою дочь, игравшую с золотой монетой, с удивлением спросила ее:
— Что это у тебя такое?
— Золотая монета!…
— Кому же она принадлежит!
— Мне, матушка!…
— Кто тебе ее дал?
— Один красивый господин, который здесь был недавно.
— За что же он дал ее тебе?
— А за то, что я передам вот эту бумажку Хильде…
И девочка подала матери письмо Жерара.
Та взяла его, недоверчиво осмотрела, повертела в руках и даже не развернула.
Бедная женщина не умела читать.
— Гм… — процедила она сквозь зубы, — тут хорошего мало. Гильона ведь колдунья, дочь ее известная потаскушка, а этот господин, вероятно, волочится за нею! Я — честная женщина и никогда не занималась передачей любовных писем!
Сказав это, она бросила письмо в печку.
— А золотая монета, мама? — с беспокойством спросила девочка.
— Это другое дело, — отвечала вдова, — не бросать же ее в огонь, она нам пригодится!
Глава VII
НА БЕРЕГАХ МАРНЫ
В начале восемнадцатого века берега Марны совсем не походили на теперешние. В то время
