для меня, признаюсь, это было слишком недостаточно…

— Для вашего полного счастья, стало быть, вам нужно большое богатство?

— Громадное! Говорю с вами откровенно… Не потому, что я скуп… Нет, Боже избави! Но жизнь так коротка! Я люблю золото не как деньги, а как средство, доставляющее так много благ в жизни, а этих благ я жажду! Быть может, это для вас и непонятно?

— О, я хорошо это понимаю! — ответила Хильда.

— Да, но с такими желаниями и сильной любовью к роскоши, проявляющейся во всех формах, с пятьюдесятью тысячами ливров не далеко уедешь… Другой бы на моем месте прокутил их сразу… А я хотел найти философский камень, то есть неисчерпаемый источник богатства. Сперва я должен вам сказать, что по странной фантазии одного из моих предков, который слыл за большого оригинала и даже помешанного, я нашел в Нойальском замке собранную этим предком большую библиотеку, которая состояла из руководств к изучению астрологии, химии и других сокровенных наук. Среди этих книг я и провел свою юность. Впрочем, вы, вероятно, никогда не слыхали об этих науках?

— Вы ошибаетесь: я посвящена в их тайны больше, чем вы предполагаете.

— Тем лучше! Это меня избавляет от некоторых объяснений… В один длинный осенний день (мне исполнилось тогда едва пятнадцать лет) лил бесконечный дождь. Можно было умереть со скуки. Я просто не знал, как избавиться от тоски. Наконец мне пришло в голову прибегнуть к праотцовской библиотеке, как к последнему средству развлечения. И странное дело!… Казалось бы, что в моем тогдашнем возрасте эта темная премудрость не должна бы интересовать меня. Но случилось наоборот: я упивался этим чтением, глотал том за томом, лишал себя сна, даже в течение большей части ночи не отрывался от чтения. В результате после трех лет усидчивых занятий эти сокровенные науки более не имели для меня тайн… Не буду вдаваться в подробности, скажу только, что после моего разрыва с братьями, когда я очутился один на улицах Парижа, свободный, как птица, и с небольшими средствами в кармане, я решил извлечь пользу из моих занятий — применить теорию на практике и сделать великое открытие в науке превращения металлов. На следующий же день я принялся за работу, которая длилась долгие четыре года. Эти четыре года я жил в страшной бедности, отказывал себе даже в самом необходимом. Я сделал много важных открытий. Но чем дальше росла моя надежда, тем более истощались мои средства. Я вынужден был переменить мое удобное жилище на эту мансарду. Вчера я истратил последний луи для завершающего опыта. Я был близок к цели. Эта ночь должна была решить мою участь… Еще бы несколько минут, и я стал бы богаче всех царей на свете! Но простая неосторожность все разрушила! Мои надежды разбиты!… Чтобы начать сначала, нужны деньги… а у меня их нет!…

При последних словах молодой человек опустил голову на грудь и тяжело вздохнул.

Хильда несколько минут не прерывала молчания, но потом спросила:

— Какая же сумма вам нужна?

— Две тысячи ливров, по крайней мере!…

— И вы уверены, что с этими деньгами достигнете своей цели?

— Так уверен, как и в том, что меня зовут Жераром де Нойаль!

— В таком случае, — сказала Хильда твердым голосом, — будьте спокойны, вы получите две тысячи.

— Вы шутите? — заметил Жерар.

— Я вам ручаюсь!

— Но кто же даст мне эти деньги?

— Я!…

При этих словах старуха вскрикнула, как пораженная громом.

— Ты с ума сошла, несчастная! Ты забываешь, что мы сами живем в нищете, что нам едва-едва хватает на хлеб насущный!… Откуда же ты возьмешь столько денег?

— Это вас не касается, матушка! Лишь бы я их достала… и я добуду их. Я обещала и исполню свое слово…

— Но я, — поспешил Жерар, — возвращаю вам ваше слово… Денег, которые вы мне обещали, я не приму…

— Почему?

— Потому, что считаю недостойным быть причиной ссоры между матерью и дочерью…

Жерар де Нойаль чувствовал сильную головную боль и страшную слабость. Он последовал совету девушки, рекомендовавшей ему заснуть и успокоиться, и лег на кровать. Едва он закрыл глаза, как тотчас впал в тяжелый сон.

Гильона, увидав это, схватила дочь за руку и громко спросила:

— Наконец объяснись же со мной?

— Потише, матушка! — возразила девушка, — вы его разбудите!…

— Растолкуй же мне, что означает обещание дать две тысячи этому помешанному на химии? Ведь он сумасшедший, это ясно, как Божий день!…

— Для вас — может быть, но не для меня. Я верю его словам и верю в его успех! Нас свела с ним не простая случайность, а общая судьба… Мы родились, вероятно, под одной звездой, у нас одни и те же мечты, желания, и я хочу разделить с ним роковое богатство, которого ни он без меня, ни я без него никогда не достигли бы. Понимаете ли вы это, матушка?

— Я знаю только одно, что ты надеешься на невозможное!…

— Время покажет, кто из нас прав.

— Да откуда же ты хочешь достать такую сумму? Если бы мы вздумали продать весь наш скарб, то и тогда не выручили бы и десятой доли…

— Я все это хорошо знаю, но я рассчитываю попросить у человека, который, вероятно, мне не откажет.

— У кого же?

— У моей молочной сестры Дианы де Жильда.

Старуха пожала плечами.

— У Дианы у самой ничего нет, а графиня, ее мать, почти так же бедна, как и мы.

— У графини осталось еще несколько бриллиантов. У нее нет других желаний, как сделать приятное своей дочери, а Диана с радостью исполнит мою просьбу.

— Так ты думаешь сходить к графине в ее маленький домик на берегу Марны?

— Да… И вы пойдете со мной, матушка!

— Когда?!

— Скоро… Может быть, завтра… Давно уже мне хотелось обнять мою милую Диану. Вы знаете, ведь я ее люблю, как родную сестру.

— Потому-то ты и хочешь ее разорить!

— Нет, я хочу сделать ее богатой, так как и она, вероятно, получит часть золотых гор, которые будут принадлежать мне.

— Пускай будет по-твоему! — ворчала старуха. — Я больше не стану спорить. Ты ведь всегда права!… Делай, как знаешь… Но теперь постараемся немного поспать. Старость берет свое: у меня слипаются глаза, мне необходим сон. Так как ты уступила свою постель, то ложись вместе со мной.

— Ложитесь одни, матушка, а я засну на этой скамье.

Гильона не стала настаивать. Она поспешно улеглась и через несколько минут заснула.

Хильда не последовала ее примеру, хотя она и легла, но остаток ночи не смыкала глаз: она мечтала.